Елена Нестерина - Мальчишка в нагрузку

И ребята помчались в репетиционную.

– Кто за шкафом? – крикнул Пушкин.

– Мы! – откликнулся Серега Мебель.

Схватив свои костюмы, Генка и Пушкин влетели за шкаф – ведь там тоже мальчишки переодевались. Одежду Генка и Пушкин скидывали с себя еще на ходу. Так что не прошло и минуты, как они были почти готовы.

– Ну, Коломийцев, что же ты не раздеваешься? – ехидно спросил Степка.

Но Жужа слышала, что голос его дрожит. Что Степа волнуется. И все-таки – зачем же он так?..

Жужа протянула Мебели, который уже прыгал босыми ногами по полу, сверкая голубыми в клеточку трусами, свою шляпу с пером, отстегнула перевязь со шпагой…

– Ну-ка, посторонись, – с этими словами она отодвинула с прохода Пушкина, выскочила из-за шкафа.

– Ты куда? – удивился Мебель.

– Мне надо в туалет! – закричала Жужа на бегу.

Она схватила со стула пакет со своей одеждой: штаны, балахон, сменная обувь. Все. Остается последний вариант: из театра Жужа уходит. Дорога в Принцы свободна. Сейчас вот только нужно переодеться в туалете. И домой.

Пусть думают, что она трус. Что угодно пусть думают. Зато Степка будет рад – и кинорежиссер его в нужной роли увидит!

Однако рядом с туалетами оказалась Наташка Кривцова.

– Ага, – мрачно сказала она. – Ну и куда ты сейчас побежишь? В мужской туалет? Или в женский?

Жужа остолбенела. Все то время, что она ходила в детский театр, туалетов она по понятной причине вообще не посещала. До дома терпела. И было это не особенно трудно. А сейчас-то действительно как? Вот раззява! Совершенно об этом не подумала… По-нормальному, надо бы, конечно, в женский. Но как там встретят ее девчонки – Женю Коломийцева? А-а… А в мужской она сама не пойдет. Но именно этого, видимо, Наташка от нее и ждет.

Вот она какая – борьба за любовь. Видимо, придется и тут сдаваться.

Так решила Жужа. Тем более что в тот самый момент, когда она увидела несчастные и в то же время отчаянно-решительные глаза Наташки, ей стало ясно: вся ее борьба за любовь Степки – фигня. Ведь Кривцовой Степка действительно первой понравился. А она, Жужа, увидев это, просто почему-то решила, что друг песочечного детства непременно должен быть ее кавалером. Стыд, позор, ужас. Так что надо уходить подобру-поздорову – и закончить всю эту дурацкую затею.

– Наташ, что ты от меня хочешь? – грустно спросила Жужа, глядя, как Наташка нервно бегает от одной туалетной двери к другой.

– Догадайся, – зло крикнула Наташка.

Быстро собрался народ. Жужа, прижав к себе пакет с вещами, следила, как прибывают артисты и ребята из других кружков. И все они с интересом приглядывались: и что это тут за представление?

Наташка поначалу победно улыбалась. Ведь сейчас наступит Жужино разоблачение – и место возле прекрасного принца Стива будет для нее свободно. Но постепенно поняла, что всенародная огласка будет ей совсем невыгодна. Тогда ведь станет ясно, что посредством подобного маскарада и сама она в театр проникла! А так и ее за обман могут выгнать – вот тогда прощай, Стив!..

Жужа оглянулась на вестибюль. Можно еще было убежать прямо так, в костюме…

Но тут опять возник Вениамин.

– Коломийцев! Мы ждем. Что ты сегодня капризничаешь, я не могу понять?

Жужа решилась.

– Я не могу больше заниматься в театре, – сказала она, твердо глядя на помощника режиссера. – А почему – объясню только Виктории Кирилловне.

– Хорошо, – кивнул Вениамин. – Пойдем.

И они пошли. Наташка Кривцова, от испуга дрожа всем телом, побежала за ними.

– До чего же этот Женя капризный пацан, – сморщила нос Марина – староста театрального коллектива. – Терпеть не могу таких. То куда-то убегает, то играть не хочет. Главную роль ему дают! А он ломается, как пряник… И чего тогда приперся к нам?..

Виктория Кирилловна выгнала всех из зала и со сцены. Увидев решительное лицо Жени Коломийцева, она поняла, что произошло что-то очень важное.

– Ну, что такое, Женечка? – спросила Виктория Кирилловна, когда все стихло и они с Жужей остались одни.

Вздохнув и на секунду зажмурив глаза, Жужа посмотрела на Викторию Кирилловну. И сказала:

– Я больше в театр не буду ходить. Но вы Кривцову только все равно оставьте, не отчисляйте. А я… Вы меня простите, пожалуйста, Виктория Кирилловна. Потому что я на самом деле не мальчик, а девочка. Да. У меня и документ дома есть – свидетельство о рождении. Могу принести.

– То есть… – Виктория Кирилловна действительно не верила своим ушам. – Погоди. Как такое может быть?!

– Да. – Жужа говорила все увереннее. А чего теперь терять-то? – Мне надо было пробраться в ваш театр. А вы девочек не принимаете. Но мне на сцене очень играть хотелось. Теперь мне обманывать вас дальше стыдно. Простите. И не говорите никому. Ладно? В театр я больше ходить не буду.

Трудно передать, как была ошарашена Виктория Кирилловна. Ведь она столько детей-артистов перевидала на своем веку. Сколько девочек в ее театре играло мужские роли – потому что мальчиков вечно не хватало. А сейчас… Неужели правда? Так хотелось играть на сцене, что девочка придумала авантюру с переодеванием? И так ловка она была в роли мальчишки – просто молодец! Играла очень убедительно. Ну так это и надо продолжать делать! Тем более что если ее и весь театр удалось так ловко разыграть…

– Талант! – всплеснула руками Виктория Кирилловна. – У тебя же необыкновенный талант, понимаешь? Если тебе удалось всех так здорово убедить в том, что ты мальчик!

И она принялась говорить об удивительных актерских способностях Жужи, о том, что это нужно развивать и дарить миру. В паузе Жужа спросила:

– То есть вы не сердитесь?

– Нет! Что ты, Женя! – воскликнула Виктория Кирилловна. – Или ты… не Женя?

– Евгения, – сказала Жужа. – Но уйти я должна обязательно. Вы только Кривцову Наташу, которая вместе со мной записалась, не выгоняйте, ладно? И пусть Степан играет Принца. Это его роль. Он талант. И хочет быть актером. А мне… Понимаете, мне только играть – мало. Я и декорации хочу делать, и костюмы шить, и просто рисовать, и… И не знаю – много еще чего! Даже музыку придумывать. Точно! Я лучше в музыкальную школу запишусь – вот! А можно, я тут переоденусь?

– Можно, – на автопилоте сказала Виктория Кирилловна.

Жужа тотчас начала стягивать с себя костюм, впрыгивать в удалые дядины штаны.

– Не уходи, – попросила Виктория Кирилловна. – Мы что-нибудь придумаем.

Жужа вздохнула и честно посмотрела ей в глаза:

– Не могу. Мне еще по личным причинам стыдно. Как же я буду к вам ходить – мальчиком или девочкой?

– Не знаю…

– Вот и я не знаю. Мне и перед теми, и перед другими будет стыдно. А со стыдом как-то… трудно.

Виктория Кирилловна поняла – хоть и совершенно не знала всей правды.