Евгений ЧеширКо - Ночь Небесных Светлячков. Истории о Добре и Зле

— Ждать, — пожала плечами Смерть. — Это я умею.

— Так ты со мной уже полгода мучаешься. Оно тебе надо?

— Скучный вы какой-то, — махнула рукой Смерть. — Думаете, мне интересно каждый день таких, как вы, под ручку водить? А так хоть какое-то разнообразие.

Старик ненадолго задумался.

— Ну что ж… Не мне тебя судить. Ладно, давай. Начинаем?

Смерть заерзала на скамейке, устраиваясь поудобнее, и улыбнулась.

— Давайте. Правила прежние — кто первый отведет взгляд, тот и проиграл. На игру два часа. Поехали.

— Честно говоря, я поражена вашим самообладанием, — убирая часы в карман и вставая со скамейки, произнесла Смерть. — Гляделки — не самая сложная игра из всех, которые я предлагаю людям, но она самая действенная. Мало кто выдерживал мой взгляд больше пяти минут, а вы уже полгода держитесь каждый раз по два часа. Вам совсем не страшно?

— А чего мне тебя бояться-то? — усмехнулся старик. — Тем более что мы с тобой уже давно знакомы и я успел на тебя насмотреться.

— Да? А когда, простите?

— Давно это было. Ты, наверное, не помнишь уже ту встречу. Я еще совсем молодой был. Немцы нас утюжили тогда по полной. Совсем не давали продыху. Вот и в тот день накрыли они нас своей артиллерией. Да так, что головы не поднять, — старик покачал головой. — Лежу я, значит, в траншее. Вжался весь в землю — страшно же, знаешь как?! Гляжу, а по краю санитарка наша бежит — Валечка. Я ей кричу, мол, а ну прыгай вниз, дура ты такая! А она не слышит ничего, грохот страшный. Да и испугалась, наверное. Не видит ничего вокруг. Что делать? Вскочил да к ней. Завалил ее на землю, а сам сверху упал. И тут как рвануло рядом! Последнее, что видел, — как ты рядом стоишь да на меня смотришь.

— Честно говоря, не помню уже, — пожала плечами Смерть, — тогда время такое было — каждый день новые лица сотнями, а то и тысячами… Так чем закончилось-то?

— Чем закончилось? Контузило меня тогда страшно и осколками нашпиговало. Врачи с того света вытащили. Так для меня война и закончилась.

— Ого, — удивилась Смерть, — не знала, что вы, оказывается, герой.

— Да ладно тебе, — махнул рукой старик, — любой бы так поступил… Ладно, пойду я домой. И ты иди.

Старик медленно поднялся со скамейки и направился к подъезду. Дверь открылась, и из нее прямо перед ним выскочила девочка.

— Ой, извините, — поняв, что чуть не ударила деда дверью, прошептала она.

— Да ничего страшного… — ответил старик и шагнул в проем, аккуратно переступив порог.

— А давайте я вам помогу? — затараторила девочка. — Мне мама сказала, что вам нужно помогать, потому что…

— Я сам, ничего страшного, — попытался перебить ее старик, но было уже поздно.

— Потому что вы на войне ослепли и ничего не видите.

Смерть, уже сделавшая несколько шагов от скамейки, в ту же секунду замерла и остановилась. Медленно обернувшись, она уставилась на старика, который, в свою очередь, застыл у двери. Прищурив глаза, она молча смотрела на человека, который полгода водил ее за нос.

— Григорий Иванович, — тихо произнесла она.

— Да? — Старик медленно обернулся.

Смерть помолчала.

— А что с санитаркой стало? Живая?

— Валечка? Дома она. Болеет сильно.

— Поженились, что ли?

— После войны расписались. Так и живем с тех пор.

Смерть замолчала и, склонив голову набок, рассматривала старика, размышляя о чем-то. Старик стоял у двери и, опершись на трость, молча ждал ее решения.

— Я тут подумала… Скучная это игра — гляделки. Давайте еще пару лет в нее поиграем и, если не проиграете, в другую начнем? В города, к примеру.

— Пару лет? — произнес старик. — Ну что ж, и на том спасибо. Ты на меня обиды не держи. Не за себя мне страшно, а за нее.

— Чего? — нарочито громко выкрикнула Смерть. — Я что-то в последнее время плохо слышу. Ладно, пойду я. До завтра, Григорий Иванович.

Смерть повернулась и, взмахнув своими темными одеяниями, быстрым шагом направилась прочь.

— Мам, можно я пойду погуляю? — Мальчик подошел к женщине и посмотрел на нее снизу вверх.

— Ты опять за свое? — улыбнулась она и слегка взлохматила ладонью его волосы. — Что ты там нашел? Что такого там, за порогом, что ты постоянно туда рвешься?

— Там красиво, мама! — Глаза мальчика заблестели. — Там очень интересно.

— Почему же тебе не нравится быть дома? Неужели тебе здесь плохо?

— Здесь скучно, мам, — поджал губы мальчик, но, увидев, как мать нахмурилась, тут же исправился. — Просто ты целый день занята. А вечером я вернусь. Как обычно.

— Ты же знаешь, что мне не нравится, когда тебя долго нет дома. — Женщина сложила руки на груди.

— Ну, мам!

— Это все, что ты мне можешь сказать?

Мальчик, ничего не ответив, подошел к окну и уставился в него, всем своим видом изображая вселенскую обиду. Несколько минут прошли в тишине, а затем, разглядев что-то за окном, мальчик обернулся и с упреком посмотрел на мать.

— Соседскую девочку ее родители отпускают гулять, а ты меня нет. Почему? Ей можно, а мне нельзя, что ли? — Он артистично подбоченился. — Почему такая несправедливость?

Мать, еле сдерживая улыбку, с умилением посмотрела на своего сына.

— Недолго, — негромко произнесла она.

— Можно? — Мальчик даже слегка заплясал на месте от нетерпения.

— Я сказала — недолго. И веди себя там хорошо.

Сын, кажется, даже не расслышав последнею фразу, со всех ног бросился к двери.

— Ты слышал меня?

— Да, — выкрикнул мальчик, перепрыгивая через одну ступеньки крыльца.

Наконец-то! Вот он — этот удивительный и прекрасный мир, в котором можно делать все, что заблагорассудится, и не думать о том, что об этом скажет мать. Мир, в котором он предоставлен сам себе…

Старик лежал на кровати и смотрел на свою жену, которая держала его за руку и иногда украдкой смахивала слезу с морщинистого лица.

— Да не плачь ты! — вздохнув, с трудом прошептал он и попытался улыбнуться. — Беда будто какая…

— А как же? Не беда, что ли? — всхлипнув, покачала головой старушка. — Что я здесь делать буду без тебя?

— Как что? Дальше жить, — ответил старик и поморщился от боли.

Болезнь прогрессировала и тащила его за собой, с каждой минутой все быстрей высасывая из него остатки жизни.

— Дальше жить? — закивала старушка. — А зачем? Ты же меня здесь одну оставляешь. Разве можно так?

— Ну ладно тебе, — старик погладил руку жены, — не начинай…

— Что — «не начинай»? Бросаешь меня здесь одну, — тяжело вздохнув, она снова смахнула со щеки слезинку. — Хотя мне тоже осталось недолго.

«Недолго», — послышался в голове старика смутно знакомый голос.

— Недолго, — повторил он вслух и наморщился, пытаясь понять, где он уже слышал его.

— Что ты сказал? — Старушка посмотрела на него заплаканными глазами.