Валерий Роньшин - Как Наталья Николаевна съела поэта Пушкина и другие ужасные истории

После этого все и началось.

То маму чуть было рыбаки в море сетями не поймали вместо рыбы; то сестру Капу чуть было медведь в лесу не слопал вместо малины. А когда лето закончилось и наступил новый учебный год, у Вовки Морковкина — буквально двойка за двойкой, двойка за двойкой… «Что же это такое?» — недоумевает Морковкин. И в этот момент — совершенно случайно — бросает взгляд на чертенка. И видит, что тот будто бы хи-и-итренько усмехается. И как-то так неприятно стало Морковкину от этой усмешки. Схватил он чертика и побежал к мусоропроводу; но в последний момент передумал выбрасывать: жалко ему стало фигурку — сам ведь ее выстругивал да раскрашивал… «А подарю-ка я этого чертенка Машке Промокашкиной», — решил Морковкин. Машка была его одноклассницей, и очень ему нравилась.

На следующий день принес Вовка чертенка в школу и говорит Промокашкиной:

— Это тебе, Маша, от меня подарок.

Промокашкина даже засмущалась. Ну, потому что Морковкин ей тоже очень нравился.

— Спасибо, Вова, — отвечает. — Он теперь будет моим талисманчиком. — И положила чертенка к себе в сумку.

А тут и звонок на урок — дзинь-дзинь-дзинь… И сразу же Промокашкину к доске вызвали. И тут же двойбан ей влепили, хотя Машка была круглой отличницей. На следующий день и того хуже — Промокашкина вообще в школу не пришла. Пойти-то она в школу пошла, но не дошла. Ногу по дороге сломала. И оказалась в больнице. Все думали — несчастный случай, а Вовка сразу понял, что все дело в чертике, которого он Машке подарил.

Навестил Морковкин Промокашкину в больнице. Поговорили они о том о сем. А потом Вовка этак невзначай поинтересовался:

— Маш, а где талисманчик, который я тебе подарил?

— А я его только что Дашке Простоквашкиной дала, на время, — отвечает Промокашкина. — Он же счастье приносит.

— Ага, счастье, — вздыхает Морковкин. И спрашивает: — А Дашка сейчас где?

— Сказала, что в басик пойдет.

Вовка — пулей в бассейн!.. Прибегает. Смотрит. Все плавают, а Дашки — нет. Нырнул Морковкин с разбегу в воду и сразу же Дашку увидел. Лежит Простоквашкина на дне бассейна, утонувшая. Вытащил ее Вовка; откачивал, откачивал, насилу откачал.

И первым делом интересуется:

— Дашка, а где талисманчик, который ты у Промокашкиной взяла?

— А я его в раздевалке сестре Катьке дала поиграть, — отвечает Простоквашкина.

— А Катька сейчас где?

— В кино пошла.

Морковкин бе-е-гом в кинотеатр… Несется со всех ног. А его по дороге пожарная машина с включенной сиреной обгоняет: УУУУУУУУ… «Наверное, где-то что-то горит», — думает Вовка на бегу. Подбегает он к кинотеатру, а это кинотеатр и горит. Прямо-таки полыхает весь. Хорошо еще, что все зрители из кинотеатра успели выбежать. Впрочем, все, да не все. Катьки среди них нет. Бросился Морковкин в зрительный зал, а там Катька на полу лежит, вся такая угоревшая. Схватил ее Вовка и на улицу вытащил. Еле-еле в чувство привел.

И сразу же спрашивает:

— Катька, а где талисманчик, который тебе Дашка дала?

— Не знаю, — пожимает плечами Катька.

«Сгорел, наверное», — понадеялся Морковкин.

Но, как вскоре выяснилось, зря понадеялся.

Приходит Вовка домой и глазам своим не верит. На столе стоит чертенок и ухмыляется. Схватил его Морковкин и хотел было сломать. А чертенок не ломается. Тогда Морковкин схватил ножовку и хотел было чертенка распилить. А чертенок не пилится. Тогда Морковкин схватил чертенка за ро́жки и выбросил в мусоропровод.

На следующий день мусоропровод засорился. А чертенок, как ни в чем не бывало, опять на Вовкином столе появился.

Вовка, не долго думая, снова схватил чертенка, на сей раз за хвост, бросил в унитаз и смыл в канализацию. На следующий день по всему городу канализационные трубы полопались. А чертенок стоит себе на Вовкином столе. Посмеивается.

Здесь надо упомянуть, что Вовкин папа был главный конструктор космических зондов дальнего радиуса действия. И как раз в тот день, когда по всему городу полопались канализационные трубы, должен был состояться запуск очередного зонда в глубины космоса — в рамках программы по поиску внеземных цивилизаций. Вовка и попросил папу, чтобы вместе с зондом в космос запустили и этого чертова чертенка.

Папа удивился, конечно, но согласился.

И вот на сей раз чертенок улетел в космос. И… не вернулся.

«Уф-ф, — с радостью вздохнул Морковкин. — Ну теперь-то все будет зашибись».

Но вместо «зашибись» — вышел «полный отстой».

Потому что космический зонд столкнулся в космосе с огромным астероидом и поменял его траекторию — и теперь этот астероид со страшной скоростью летел прямехонько к Земле. Ученые по всему миру произвели соответствующие расчеты и пришли к неутешительному выводу: если этот громадный — как три Москвы и два Нью-Йорка — астероид врежется в Землю, от Земли ничего не останется, даже воспоминаний.

Понял тут Морковкин, что одному ему с нечистой силой не справиться. И пошел в церковь. К отцу Варению.

— Что случилось? — спросил у него отец Варений.

Рассказал Вовка что случилось. И про то, как он корешок нашел, и про то, как из этого корешка чертика выстругал и кисточкой его разукрасил… И про все остальное.

— А ножичек, которым ты чертика выстругивал, сейчас где? — интересуется отец Варений.

— До́ма, в столе лежит, — отвечает Морковкин.

— А кисточка, которой ты чертика раскрашивал?

— Там же.

— Принеси их мне, — велел священник.

Принес Вовка Морковкин отцу Варению ножичек с кисточкой. Окропил их отец Варений святой водой, прочитал над ними святые молитвы и…

И в то же мгновение астероид, который несся к Земле, становясь с каждой секундой все ближе…

ближе…

ближе…

вдруг замер, как вкопанный, а затем понесся в противоположном направлении, становясь с каждой секундой от Земли все дальше…

дальше…

дальше…

Ученые по всему миру, которые наблюдали за полетом астероида в компьютерные телескопы, прямо-таки обалдели и обомлели одновременно.

— Это противоречит всем мыслимым и немыслимым космическим законам! — воскликнули они в один голос. — Такого просто быть не может!..

И тем не менее такое было.

А знаете что это такое было, мои маленькие читатели и читательницы?.. Это было самое настоящее ЧУДО.

Жила-была маленькая девочка — всего лишь метр десять. Звали ее Рита. И вот эта самая Рита влюбилась, да не в кого-нибудь, а — в директора школы. Имя у директора было прикольное — Агафон. А отчество еще прикольнее — Евлампиевич. Но для влюбленной Риты это имя-отчество звучало как волшебная музыка Антонио Вивальди (был такой великий композитор, если кто не в курсе): Агафо-о-он… Евла-а-ампиевич… И фамилия директора тоже звучала для Риты музыкой: Купоро-о-сов.