София Чацкина - Маленький Диккенс [Биографическая повесть]

— Оглохли вы, что ли, мистер Диккенс? Ведь я отлично знаю, что вы дома. Эй, мистер Диккенс!

Обогнав девочку, мальчуган быстро взъерошил волосы, засунул руки в карманы, выпучил глаза и грозно подскочил к ней. Он стал так похож на мастерового, что девочка остолбенела от восторга и удивления. Потом, забыв про голод, холод и все свои горести и заботы, маленькая служанка неожиданно залилась веселым смехом. Тогда мальчик вдруг замолчал; его худое, бледное лицо вытянулось, светлые глаза стали маленькими и злыми, крупный рот сжался. Мальчик выпятил живот, подбоченился и заговорил пронзительным женским голосом. Теперь маленькой служанке показалось, что перед ней стоит сердитая молочница. Девочка засмеялась еще громче.

— Кэт, Кэт, — раздался голос сверху, — да где же ты? Чарли, ты куда девался, чертенок? Куда вы оба пропали? Идите же скорее! Маленький плачет, есть хочет.

Веселость девочки мигом прошла, слезы выступили у нее на глазах, она поспешно побежала наверх. Чарли с расстроенным лицом шел за нею. Они вошли в большую, мрачную комнату.

Перед камином, сгорбившись, сидела женщина с измученным, изнуренным лицом. Годовалый ребенок на ее руках заливался плачем. Девочка лет пяти и мальчик немного постарше прижались к матери. Нетерпеливо, голодными глазами глядели они на дверь.

Старшая сестра стояла на корточках перед камином, раздувая огонь. Она была так же худа и бледна, как Чарли, но выше его ростом, с такими же каштановыми кудрями и большим подвижным ртом.

Мистрисс Диккенс взглянула на маленькую служанку, державшую в руке пустую кружку, потом на кричавшего ребенка, и крупные слезы покатились по ее впалым щекам. Увидев, что мать плачет, заревели и дети. Только Фанни, старшая сестра, и Чарли не плакали. Фанни продолжала с решительным видом раздувать огонь. Это было нелегко. В ящике с углем почти ничего не осталось. Угли приходилось беречь. Как Фанни ни старалась раздуть пламя, пламя было жалкое и едва грело. Мать и дети все ближе придвигались к огню, только бы немного согреться.

Тем временем маленькая служанка усердно шарила в буфете. Буфет был большой, дубовый. Видно Диккенсам когда-то не плохо жилось. Наконец маленькая служанка нашла остаток хлеба. Фанни вскипятила воду в чайнике — пусть дети вместо молока хоть кипятку попьют… Увидев все эти приготовления, дети немного успокоились и затихли. Чарли в свою очередь старался их утешить.

— Не плачь, Фрэдди, не плачь! — уговаривал он братца. — В воскресенье я тебя обязательно поведу к дедушке. Ты уже большой мальчик, а даже понятия не имеешь о кораблях.

— Неправда. Я видел на картинках, — сказал Фрэдди, перестав плакать.

— Ну, на картинках, это совсем другое дело, а ведь там корабли живые, настоящие, большие-пребольшие.

— Такие, как наш дом? — спросил Фрэдди.

— Что ты! Гораздо больше. Как несколько домов!

— Где живет дедушка? — спросил Фрэдди.

— Он живет в доках, — сказал Чарли. — Это недалеко от реки. Там строят корабли. У дедушки на дверях висит вывеска и на ней большими буквами написано «Корабельный мастер». У него в доме очень тепло. И на комоде перед зеркалом стоит большая шкатулка вся из разноцветных раковин. Фанни, я тебе непременно куплю такую, когда буду большой и богатый.

— Ври больше, — сердито сказала Фанни, хоть ей и очень захотелось получить шкатулку. — Тебе всего девять лет, а важничаешь, как взрослый.

— Сама ты важничаешь, — рассердился Чарли. — Думаешь, что такая уж большая, а на самом деле всего на два года старше меня.

— Я скоро поступлю в музыкальную академию, — объявила Фанни, — все говорят, что у меня чудный голос и необыкновенные, удивительные способности! Меня примут на казенный счет. И жить там буду. Слышишь, у-ди-ви-тель-ные спо-соб-но-сти!

— А меня, когда я был у дедушки, поставили на стол, я представлял, рассказывал всякие истории и пел песни. Все громко смеялись и хлопали в ладоши. А потом мне дали горячего пуншу — он был такой крепкий и сладкий — и пирожных, и варенья. Дедушка меня обнял и поцеловал, а его знакомые говорили, что никогда не видели такого удивительного мальчика и что из меня наверное выйдет необыкновенный человек.

— Чарли! — раздалось из соседней комнаты, — поди сюда! Вычисти-ка мне сапоги, сынок! Мне пора уходить.

Чарли побежал к отцу.

Семья молча принялась за скудный завтрак. На пороге появился отец семьи, Джон Диккенс. — мужчина средних лет, толстый и неуклюжий. У него совсем не было волос и большая, гладкая голова его была похожа на яйцо. На нем был темно-коричневый сюртук, порядком-таки истасканный, и такие же панталоны; из-под жилета важно торчал высокий крахмальный воротничок. В руках он вертел трость из черного дерева с красивым набалдашником, а на верхней пуговице его сюртука висел лорнет. Впрочем, лорнет висел для одного только украшения. Он очень редко приставлял его к глазу, а приставляя, не мог ничего видеть.

Жена тяжело вздохнула.

— Я прямо не знаю, что нам дальше делать, Джон, — сказала она жалобным голосом. — Молочница требует денег. Мы должны ей за целый месяц. Сегодня она не дала нам молока. Дети остались совсем голодные. Они плакали. Я так измучилась с ними, что не знаю прямо, что и делать… Не шуми, когда старшие разговаривают! — Она шлепнула младшую девочку.

Девочка заревела.

— Молчать, не то я не так еще отшлепаю!.. Фанни, да убери их куда-нибудь подальше! Сил моих нет больше возиться с ними.

— Успокойся, моя дорогая, — поспешно сказал Диккенс, присаживаясь к столу. — Необходимо найти какой-нибудь выход, и выход будет найден. Тебе, конечно, известно, что сам я сейчас в крайне тяжелом положении. Мне необходим некоторый… некоторый промежуток времени чтобы приискать службу и уладить свои дела. Но я ищу, моя дорогая, я ищу… — Джон Диккенс описал в воздухе рукою круг, как будто показывая, как он ищет.

— Я знаю, Джон, — воскликнула его жена, заливаясь слезами. — Я ведь никогда не упрекала тебя и теперь не упрекаю. Я никогда и ни за что не расстанусь с тобой. Но что мне делать?.. Я устала, Джон, я страшно устала… Маленький кричал сегодня от голода с раннего утра. Уголь весь вышел, завтра нечем будет топить. Что нам делать?.. Что нам делать?..

— Успокойся, моя милая, говорю тебе, успокойся! Я придумал прекрасный выход. — Джон Диккенс важно встал и повертел своей тростью. — Женщина с твоими необыкновенными талантами и познаниями, краса и гордость семьи, может быть опорой своего мужа в трудную минуту его жизни. — Тут Джон Диккенс тяжело вздохнул. — Ты прекрасно можешь руководить молодым поколением. Многие родители счастливы будут посылать тебе своих детей и вверять их твоей заботе за небольшую плату. Необходимо, конечно, переехать на другую квартиру: здесь слишком глухо и все наши соседи слишком глупые люди, неспособные оценить тебя. Я сам сейчас же пойду и найду подходящую квартиру; я велю напечатать объявление. Мы разбогатеем, милая, ты увидишь, что мы скоро разбогатеем.