Владимир Корнев - Письмо на желтую подводную лодку [Детские истории о Тиллиме Папалексиеве]

— Конечно, не вы, — скептически улыбнулась Юля. — Вы же «Мастера и Маргариту» нам пересказываете! А я эту фантасмагорию уже читала… И не стыдно? Это обман называется. Может, даже и плагиат!

— А про кровожадную девочку-монстра — это из сказки-страшилки. Только там про мальчика было: он утонул, а потом на людей охотился… И совсем не страшно! — выпалила Наташа Плотникова, и ее разобрал смех.

Вместо того чтобы испугаться еще больше, школьники теперь дружно развеселились. Заметно посерьезнел только Тиллим, а простодушный Тарас огорченно пожал плечами:

— Какой такой мастер? Ничего не разберу… Ну, раз такие умные все, то не верьте! Только по ночам уж в этих местах вам шататься не советую. И особо прошу, пионэры: на кладбище старое ни-ни — никогда не забредайте! На погосте-то она всего больше и промышляет. А кого занесет туда, так я предупреждал…

Тиллим, у которого сердце колотилось часто-часто, нагнулся к водителю и спросил:

— Простите, а как ее звали?

— Эту дивчинку, шо ли, кровопийцу?

— Да нет… Как звали ее мать?

Тарас почесал затылок.

— Да как же ж ее… Склероз такой… Так это — Сирена ее звали! Старики так и говорят — Сирена… Да какая разница? Важно не имя, а шо ведьма…

Но Тиллим дальше уже не слушал. «Неужели такое совпадение? И Пана тоже ведь вспомнил… Действительно — античная мистика!»

Потрясенный Тиля подошел к Ольге с Шуриком и вполголоса сказал:

— Послушайте, тут все может быть очень серьезно. Помните нимфу из кроссворда? Ее звали Сиринга! Одну-две буквы местные жители, сами не греки, за тысячи лет, пересказывая быль бесконечно много раз, вполне могли изменить. В истории такое сплошь и рядом. Теперь: она была нимфа, но для абхазцев нимфа непонятна. Ведьма — совсем другое дело! И еще: Сиринга обратилась в тростник, а его здесь по всему побережью целые заросли. Стоит отойти с дороги — сразу наткнешься… Только мы этого делать лучше не будем… От этого жутко становится.

Шурик небрежно бросил:

— Ну что, страшно? Да тебя тут с перепугу укачало, Тиля. Сядь, не мельтеши и не нагнетай.

А Оля, от природы не робкого десятка, только плечиком повела:

— Папалексиев! Какая связь?? Убивает-то не мама, а ее дочурка!.. Ты такой потешный — все еще в сказки веришь, да?

— Напрасное легкомыслие! — строго сказал Тиллим. — Пивное, что сразу столько совпадений не бывает, а значит, нужно быть бдительными. Девочка-оборотень — одно, но кто поручится, что за ней не стоит оскорбленная мать — лесная колдунья, которая способна превратить нас из мести во что угодно?

— Папалексиев, ты уже достал, ты как белое пятно на одежде, — бросил Матусевич.

— В смысле? — удивился Тиллим.

— В смысле, ты тут лишний.

Восьмиклассники старались поскорее отвлечься от леденящей кровь истории, хотя взбудораженное подростковое любопытство изнывало без ответа — что в ней правда, а что выдумка. Кто-то вернулся к прерванному разговору, кто-то достал книжку. Оля в наушниках уже слушала любимых битлов.

Тиллим увлекся страшно дефицитным, на всякий случай завернутым в газету журналом «Англия» с откровенным интервью Леннона на нескольких страницах.

— Ну, чего сидим инкогнито, а? Ого! Круто! Наш доморощенный Наполеон книжку читать изволит: «Как управлять Вселенной, не привлекая внимания санитаров»! — громко сострил Шурик, чтобы разрядить обстановку.

Весь салон покатился со смеху. Шурик, повернув голову на сто восемьдесят градусов и увидев фото первого битла крупным планом, скривился в презрительной улыбке:

— Что, бесноватым любуешься?

Тиллим встрепенулся:

— Саша, не всегда говори, что думаешь, но всегда думай, что говоришь. Тем более о таких вещах…

— Детская, наивная распахнутость души!.. Ты, Папалексиев, фантастически обаятельный идиот. Тебе сейчас нужен психолог, иначе потом понадобится психиатр…

Тиллим оторвался от чтения и напрягся, ожидая от «иностранца» какой-нибудь выходки.

— У меня ощущение, что ты едва родился, а я отрезаю пуповину и открываю тебе глаза на этот мир! Леннон твой вообще средней руки музыкант, и голоса у него, по сути, никакого — тоже мне бельканто… Просто хитрый, как все масоны! Душу дьяволу продал… Нужно же иметь хотя бы элементарное представление о каббале. Есть истина, которую знают только просвещенные, узурпировавшие систему управления миром. Если не знаешь, то слушай: Венера на небе раз в пять лет располагается в виде перевернутой пентаграммы, то есть пятиконечной звезды, вот тогда масоны посвящаются, выбирая себе новые имена, чтобы получить славу, успех и прочее. Так сделал когда-то Ульянов и стал Лениным, вот и Леннон тоже. Соображаешь? Ленин, Леннон — может, у тебя и со слухом плохо? Вот и весь секрет его бешеной популярности, а ты уши развесил, чуть не молишься на этого шута… Я понимаю, Наполеон — мой идеал! Масон высшей степени, всю Европу держал в руках, даже пирамиды египетские стояли перед ним по стойке смирно…

— Возмутительно интересная точка зрения! — Услышав горячий спор, к мальчикам подсела Юля и вставила свое словцо: — Ну, тебе-то не стать ни музыкантом, ни полководцем. Куда тебе, Шурик!.. Бонапарт был великим медиумом — читал мысли окружающих и знал их секреты!

— Что тут булькнуло? — презрительно бросил Матусевич. — Григорович, а ты чё сюда припёрлась? Тут мужчины разговаривают… Наполеон не простой медиум, он великий магистр, который познал торсионное поле…

— Что за поле такое? — заинтересовалась сидящая на соседнем ряду Наташа Плотникова. — Я слышала только про магнитное и гравитационное.

— Да вы еще совсем дети! — хмыкнул Шурик. — Слушайте и запоминайте! Для малограмотных, — он обернулся, посмотрев на Григорович, и назидательно продолжил: — Вселенная устроена так: есть минеральная жизнь, растительная, животная, человек. Но человек — не венец мироздания на этой интеллектуальной лестнице. Есть нечто, о котором знают только посвященные! А для таких, как Юля, — с пузыриками в голове, это нечто непознаваемо, как непознаваем для растения животный мир… — Тут Матусевич перешел на таинственный шепот: — Торсионное поле — поле сознания Вселенной! На примитивном уровне я вам попытаюсь объяснить. Это как выключатель: выключили — лампочка не светится, включили — что-то из нее потекло, кругом засияло. Стоишь не думаешь — голова «не светится», начал думать — голова «засветилась» торсионным излучением. Все наши мысли материальны, как и электромагнитные световые волны, а если мысли материальны, то что? — Матусевич обвел всех глазами. — Значит, их можно украсть! Вот великий магистр Наполеон и мог управлять этим полем, благодаря чему достиг высшего познания принципов глобального управления!