Анника Тор - Глубина моря; Открытое море [litres]

– Его зовут Свен. Он мой старый знакомый, хотя сейчас… он гораздо больше, чем знакомый.

– Ты в него влюблена?

– Да.

– А он в тебя?

– Думаю, тоже.

Стало тихо. Штеффи скорее почувствовала, чем увидела, что Юдит подалась вперед. Ее лицо оказалось совсем рядом, когда она спросила:

– Он еврей?

– Нет. Он сын тех людей, у которых я жила, когда переехала в Гётеборг.

– Сын доктора и его ужасной жены?

– Да, но Свен совсем не такой. Он не разделяет их взглядов.

– Как ты можешь? – возмутилась Юдит. – Встречаться с гоем [13] Гой – в иудаизме обозначение человека, исповедующего любую религию, кроме иудейской. ? После всего, что мы пережили!

– Что ты имеешь в виду?

– Немцы убили миллионы евреев. Тебе не кажется, что наш долг – позаботиться о том, чтобы наш народ жил дальше?

Это прозвучало как обвинение. Юдит села спиной к стенке палатки, согнув колени и подтянув их к груди.

– Значит, я должна выйти замуж за еврея и родить еврейских детей?

– Да, должна.

– Еврейские дети, арийские дети – какая разница?

– Как можно сохранить память, если будешь как все?

Память. Память о маме. «Она жива до тех пор, пока живы мы с Нелли, – подумала Штеффи. – А когда у меня будут дети, я покажу им ее фотографии и расскажу о бабушке. Тогда она станет жить в их памяти. Кем бы ни был их папа».

– Я люблю его, – сказала Штеффи. – Меня не волнует, откуда он. Важно, что он – Свен.

– Значит, по-твоему, неважно, откуда мы родом?

– Неважно.

– Не понимаю, – сказала Юдит. – Я бы на твоем месте чувствовала себя так, словно топчу все, что родители вложили в меня в детстве.

– Ты же знаешь, наша семья не религиозна. Мои родители были бы рады, что у меня есть любимый человек, который любит меня.

– А те, кто погибли?

– Я скорблю о них так же, как и ты. Но я живу своей, а не их жизнью.

– Мы слишком разные, – сказала Юдит. – Иногда я совсем тебя не понимаю. Но все же…

Она замолчала.

– Что?

– Все же ты мне очень нравишься, Штеффи.

– И ты мне. Хотя ты самый упрямый человек из всех, кого я знаю.

Смех разрядил напряжение. Штеффи и Юдит заснули в своих мешках, тесно прижавшись друг к другу.

Утром снова светило солнце, но палатка намокла под ночным дождем. Девушки встряхнули ее и повесили на дерево сушиться, а сами пока собирали вещи. Слегка подсушив брезент, они скатали палатку и привязали к багажнику Штеффи.

– Как я хочу есть! – сказала Юдит. – Я бы даже съела две порции овсянки, хотя терпеть ее не могу.

– Остановимся и перекусим по пути в больницу. Наверняка нам встретится какое-нибудь кафе.

Они скатились с холма и въехали в город. После дождя воздух был свеж и прохладен. Людей на улицах в это раннее воскресное утро было мало.

Они отыскали кафе, где сервируют завтрак.

– У них есть овсянка, – сказала Штеффи. – Заказать тебе двойную порцию?

– Спасибо, я лучше бутерброд.

Женщина за стойкой с любопытством слушала, как подруги разговаривают между собой по-немецки.

– Вы из Маргретегерде?

Штеффи узнала название. Там была школа, служившая временным госпиталем.

– Нет, мы едем туда.

– Я так и подумала, – сказала женщина. – Их-то ведь не выпускают в город.

Девушки заказали по чашке кофе и по бутерброду и сели за столик у окна. Женщина исчезла за занавеской, отделявшей зал от кухни. Через некоторое время она вернулась, неся две чашки кофе и четыре огромных бутерброда.

– Простите, – сказала Штеффи. – Мы заказали только по одному бутерброду.

– Мне показалось, вы голодны, – ответила женщина. – А если нет, отдайте два бутерброда кому-нибудь из этих несчастных в больнице. Я угощаю.

Она не взяла плату за заказ. Штеффи с Юдит съели два бутерброда, а еще два попросили завернуть. Пригодятся на обратном пути.

– Мы очень вам благодарны.

– Не за что. На здоровье.

– Вот видишь, – сказала Штеффи Юдит, садясь на велосипед. – Есть шведы, которые умеют сочувствовать.

Юдит кивнула.

– Да, добрая женщина.

Женщина из кафе объяснила, как доехать до маргретегердской школы. Школа находилась в центре города неподалеку от парка с живописными клумбами и фонтаном в виде обнаженной женской фигуры.

Это было трехэтажное здание из коричневого кирпича. Длинный фасад, обращенный к парку, выглядел мрачно из-за высоких темных окон. Школьный двор окружала низкая кованая ограда, перед ней – выше человеческого роста забор из колючей проволоки с табличкой:

ЗАКРЫТАЯ ЗОНА.

ВХОД ЗАПРЕЩЕН.

ШТРАФ – 100 КРОН

За колючей проволокой по школьному двору, усыпанному гравием, передвигались несколько фигур в серой одежде. Еще какие-то люди стояли в тени двух высоких деревьев – другой растительности во дворе не было. Хотя на противоположной стороне улицы щеголяли красотой цветочные клумбы на фоне ухоженного паркового газона.

– Пойдем поближе, – предложила Штеффи – Спросим, как войти.

Они прошли вдоль забора и остановились напротив группы под деревьями. Это были пятеро мужчин. Все курили. Издалека они казались дряхлыми стариками, но, подойдя ближе, Штеффи увидела молодых парней, почти своих ровесников. Их лица были желтовато-бледными и худыми, движения медленными, словно мужчины экономили силы.

Один из парней увидел девушек и что-то крикнул. Штеффи не поняла, но Юдит приблизилась к забору из колючей проволоки и что-то сказала на идише. Парень ответил ей и улыбнулся. Во рту у него не было зубов.

– Что он говорит?

– Если мы раздобудем ему пачку американских сигарет, он обещает сделать для нас все что угодно.

– Спроси его, как нам войти. Или лучше спроси, не знает ли он что-нибудь о наших родных.

Юдит повернулась к парню и снова заговорила. Штеффи расслышала имена своего папы и родителей Юдит. Лицо парня стало серьезным. Он обратился к своим товарищам. Все заговорили разом, оживленно жестикулируя.

– Эти люди прибыли из Берген-Бельзена, – перевела Юдит. – Туда свозили узников из разных лагерей. Женщин и мужчин всегда держали отдельно, они говорят, что ничего не знают о женщинах. Даже о своих матерях и сестрах. Имя твоего отца им не знакомо, моего тоже. Но они спросят у других. Может, кто-то их встречал. Они предлагают нам вернуться сюда через час, они постараются что-нибудь узнать.

– Что происходит?

Высокая женщина в халате медсестры внезапно появилась около группы мужчин.

– Разве вам неизвестно, что тут закрытая зона? Надеюсь, вы не угощали их сладостями? Они этого не вынесут, их желудки повреждены. Девушки, вам нельзя здесь оставаться. Идите домой.

– Мы ищем родных, – объяснила Штеффи.

Она чувствовала, что вот-вот заплачет. Медсестра была такой строгой.

– Пожалуйста, позвольте нам войти!

Медсестра покачала головой.