Анника Тор - Глубина моря; Открытое море [litres]

– До свидания, Юдит. Увидимся.

Штеффи протянула руку и погладила Юдит по коротким завиткам волос, ей показалось, что по губам Юдит скользнула тень улыбки. Но, скорее всего, это просто ей почудилось.

– Она поправится? – собравшись с духом, спросила Штеффи санитарку, когда они вышли в коридор.

– Трудно сказать. Доктор собирается попробовать электрошок. Некоторым помогает.

Штеффи вздрогнула. Электрошок – звучит отталкивающе. Но если это поможет…

Идя по освещенной солнцем улице к автобусной остановке, Штеффи чувствовала себя так, будто провела в больнице вечность. Но часы и расписание автобуса говорили о том, что прошло лишь тридцать минут.

Она вдруг подумала, что санитарка с острым подбородком заберет апельсин себе. Глупости какие! Разумеется, его съест Юдит. Если только захочет.

Несколько дней спустя, когда Штеффи была на работе, заведующая лабораторией вдруг крикнула из своего кабинета:

– Стефания, к телефону!

Кто же это? Давая кому-нибудь свой рабочий номер, Штеффи всегда предупреждала, что звонить можно лишь при крайней необходимости.

Первая мысль была про Юдит. В клинике для душевнобольных на всякий случай записан номер телефона Штеффи.

А вдруг это Свен? В глубине души Штеффи надеялась, что он позвонит. Она не знала, есть ли на свете что-нибудь такое, что может изменить ее решение. Но ей хотелось еще раз увидеться со Свеном, чтобы убедиться, правильно или нет она поступила.

– Алло?

Ее рука, державшая трубку, вспотела.

– Штеффи?

Звонила тетя Марта. Страх снова охватил Штеффи. Не случилось ли чего с дядей Эвертом? «Мины», – промелькнуло у нее в голове. В море осталось много мин, и недавно подорвалась рыбацкая лодка, хотя весь экипаж уцелел.

– Да?

– Штеффи, – снова начала тетя Марта, и Штеффи поняла, что никакого несчастья не произошло. – Штеффи, как можно скорее позвони в Еврейскую общину. Госпожа… подожди минутку.

Тете Марте пришлось надеть очки, чтобы прочесть имя, записанное на листке. Имя было знакомо Штеффи. Она хорошо помнила даму, которая весной помогла ей заполнить бланки для поиска папы.

Во рту пересохло.

– Это насчет папы?

– Не знаю. Она хочет поговорить с тобой. Но на плохие известия не похоже.

Штеффи записала номер телефона.

– Позвони прямо сейчас.

– Хорошо.

Разговор был окончен, но Штеффи добавила:

– Ничего не говорите Нелли и тете Альме. Если я что-нибудь узнаю, приеду в субботу и сама расскажу.

Тетя Марта поняла.

– Я ничего не скажу. Только перезвони мне, если сможешь.

– Вечером, – пообещала Штеффи.

Она положила трубку и попросила разрешения сделать еще один звонок. Заведующая была недовольна, но когда Штеффи ей все объяснила, сказала:

– Конечно. Удачи.

Дрожащей рукой Штеффи набирала номер. От волнения цифры путались, и приходилось начинать заново.

– Минуточку, – ответил ей женский голос. – Я посмотрю, здесь ли она.

Ожидание показалось бесконечно долгим, наконец в трубке раздался тот же голос. Штеффи охватило разочарование. Неужели придется перезванивать позже?

– Она сейчас занята. Как вас зовут?

– Стефания Штайнер.

– Минуточку, – снова сказала женщина.

Прошло всего полминуты.

– Стефания?

Штеффи узнала голос. Это была дама, у которой Штеффи заполняла бланки.

– Да.

– Думаю, у меня для вас хорошие новости. Но не забывайте, что данные не проверены.

Дама сделала паузу, словно ожидая ответа.

– Я понимаю.

– Мне позвонил один человек, – сказала дама. – Его фамилия Гольдшмит. Он сообщил, что вы встречались в Уддевалле. Это так?

Гольдшмит. Тот человек, что знал папу.

– Да.

– Сейчас он в лагере для беженцев. Он и несколько его друзей по очереди сидят возле приемника и слушают немецкие радиостанции, которые передают имена и фамилии людей, ищущих своих близких. Дежурство ведется круглые сутки. Вчера поздно вечером Гольдшмит услышал имя вашего отца, Антона Штайнера. Тот искал своих дочерей в Швеции.

– Где он?

– Должно быть, в Еврейском госпитале в Вене, такой адрес был в телеграмме.

Вена. Папа вернулся в Вену. В Еврейский госпиталь. Как врач или как пациент?

– Вот все, что мне известно, – сказала дама. – Я повторяю, эти данные получены из вторых рук. Но вам следует отправить телеграмму в Вену. Странно, мы посылали туда запрос. Вы получили ответ?

– Да. Они ничего не слышали о папе.

– Что ж, – сказала дама. – Стоит попытаться еще раз, не так ли?

Штеффи поблагодарила ее и положила трубку. Она отпросилась с работы на остаток дня и поехала на центральный городской телеграф.

«Телеграмма др. Антону Штайнеру, Еврейский госпиталь, Вена, Австрия от Стефании Штайнер, Гётеборг, Швеция 3 октября 1945

Папа точка Скучаю по тебе точка Пошли телеграмму точка С нами все хорошо точка Штеффи»

Ей пришлось выгрести всю мелочь, чтобы заплатить за телеграмму.

– Когда я получу ответ?

– Это зависит от адресата, – улыбнулась девушка в окошке.

– В лучшем случае?

– Через два дня.

Ответ пришел в субботу утром.

«Телеграмма Стефании Штайнер, Гётеборг, Швеция от Антона Штайнера, Вена, Австрия 5 октября 1945

Милая Штеффи точка Тоже скучаю точка Болел но поправился точка Пиши на адрес Еврейского госпиталя точка Сообщи свой адрес точка Папа»

Штеффи перечитывала эти несколько строк снова и снова. Ответ был даже короче тех, что приходили из Терезиенштадта. Но в нем было все, что она хотела знать.

Он жив. Папа жив!

По вторникам и четвергам Нелли ходила в школьную кухню. Она училась жарить фрикадельки, разделывать скумбрию и готовить треску в яичном соусе. У Нелли был фартук в голубую клеточку с вышитыми ею самой инициалами и косынка из той же ткани.

В остальные дни она помогала тете Альме по хозяйству, ходила по ее поручениям и делала свои дела. Иногда объясняла уроки Эльзе и Йону.

Время тянулось медленно. Спустя две недели девочка даже начала скучать по школе. Больше всего ей не хватало подруг и веселых игр на переменках, а еще уроков пения и физкультуры и даже, кто бы мог подумать, «Рассказов прапорщика Столя» [15] «Рассказы прапорщика Столя» – цикл стихов Й. Л. Рунеберга, финского поэта, писавшего на шведском языке. , которые фрекен Бергстрём читала в пятницу после обеда.

Проходили дни, похожие друг на друга, как близнецы. Позднее лето плавно перетекло в осень. Ветер с моря стал холоднее, на ветках заалели ягоды рябины.