Радий Погодин - Утренний берег

— Пошли качаться, у меня билет есть. Ты не трусишь?

— Сказал, — засмеялась девчонка. — Смотри, как бы ты сам не струсил.

Катя следила, как взлетают качели — вверх-вниз, как дружно и равномерно приседают Валерка с девчонкой в белой майке; как косы хлещут девчонку по лицу, и молчала закусив губу.

Валерка вышел с площадки, припадая на одну ногу.

— Здо́рово покачались. Даже нога онемела. Молодец девчонка, ни капельки не боится.

Катя поднялась со скамейки.

— Я тоже не боюсь. Мы еще выше вас раскачаемся. Рэм, у тебя есть деньги? Пойдем еще…

Рэмка направился к кассе. Валерка догнал его, взял за руку.

— Слушай, — сказал он. — Кто в Катю влюблен: я или ты? Ты мне помогать обещал. А сам… Так товарищи не поступают.

— Я и помогаю! — вспылил Рэмка. — Я не виноват, если ты все время врешь да хвастаешь.

Валерка наморщил лоб.

— Если ты пойдешь с ней качаться, ты мне больше не друг. Имей в виду.

Рэмка долго стоял у кассы, раздумывая, как поступить. «Возьму и скажу Валерке: убирайся, пожалуйста, и к Кате больше не приставай, — я теперь за нее заступаюсь. Нет, это будет не честно: Валерка первый в нее влюбился». Рэмка нерешительно посмотрел на товарища.

— Мальчик, тебе на качели? — высунулась из окошечка кассирша. — Не стой, закрыто на обед.

— Что? — встрепенулся Рэмка.

— Закрыто на обед, — повторила кассирша и опустила фанерную заслонку.

Рэмка убрал деньги в карман.

Валерка посмотрел на него подозрительно.

— Купил?

— Нет…

Они подошли к Кате.

— Билетов нет, — сказал Рэмка, — закрыто на обед.

«Молодец, — подумал Валерка. — Рэмка не подведет». А вслух сказал:

— Катя, хочешь эскимо? Мы тебе хоть десять штук купим, — и вытащил деньги из кармана.

Рэмка тоже вытащил деньги.

— Хочешь, правда купим.

— Откуда у вас столько денег? — спросила Катя.

— Лотерея… — Валерка помахал деньгами около носа, как веером, и опять похвастал: — У нас денег сколько хочешь, хоть сто рублей…

Катя встала, поймала его за руку.

— Мальчики, не нужно эскимо покупать. Давайте лучше купим настольный теннис для всего двора, а то вы все по крышам лазаете.

Валерка и Рэмка переглянулись.

«Молодец», — подумал Рэмка.

Всю дорогу до магазина спорттоваров Рэмка шел позади. Он смотрел себе под ноги, а когда поднимал глаза, то невольно замечал женщин в красных платьях и считал про себя.

Кроме настольного тенниса, ребята купили две маленькие трехсотграммовые гантели — Кате в подарок.

— Это тебе, — сказали они, — будешь мускулы развивать. А завтра приходи во двор, мы тебя в настольный теннис научим.

Выходной день называется воскресеньем. Очень красивое слово, хоть и не совсем понятное. Наверно, он называется так потому, что неделя кончилась, все плохое ушло и начинается новое, веселое.

В душе у Кати словно раскручивалась пружина, которая сбросила одеяло, толкнула ее с постели и поставила на пол. Кате хотелось перевернуться через голову, но она не умела. Поэтому Катя вскинула вверх руки и ногу. Она бы вскинула и другую ногу, но на чем же тогда стоять?

Она встряхнула простыни, застелила кровать, а сама думала. «По-моему, оба они хорошие. Оба красивые. Рэм очень честный, потому что больше молчит и глаза у него суровые. Он, наверное, будет ученым-атомщиком. Валерка тоже… У него глаза блестят, и говорить он мастер. Он, наверное, будет поэтом. Оба они сильные и ловкие. И не такие уж невоспитанные».

Катя достала из-под кровати гантели, стукнула их одна о другую и принялась упражняться, как учили ее вчера мальчишки. Руки вверх. Руки к плечам. Руки в стороны. Приседание — руки перед собой.

Катин отец, когда приезжал из Североморска, тоже упражнялся по утрам с гантелями. Только его гантели очень тяжелые. Когда отец уезжает, мама вытаскивает их в коридор по одной штуке и всегда ворчит:

— Дай ему волю, он всю квартиру железом загадит.

Папа по утрам всегда напевал песенку:

Катя размахивала своими легкими гантелями и пела, как отец:

В комнату вошла мама.

— Иди завтракать, — сказала она. Увидела у дочки гантели в руках и нахмурилась.

— Это еще что?

— Мускулы развивать, — ответила Катя. — Это мне Валерик и Рэм подарили.

Брови у мамы приподнялись, глаза стали круглыми.

— Это, которые у тебя бант отняли? С хулиганами дружбу завела.

— Они не хулиганы совсем. Они добрые. Они меня вчера конфетами угощали. И теннис купили для всего двора.

Мамины брови поднялись еще выше. Она отняла у Кати гантели, хотела бросить их и, не найдя куда, положила в карман передника.

— Конфетами угощали! Скажите, пожалуйста, какие отношения! Ты что себе думаешь?.. Рано тебе этим заниматься!

— Чем «этим»? — спросила Катя шепотом и села на краешек постели. — Я ничем не занималась… Мы качались на качелях.

— Конфеты, качели, гантели, теннис — это уже слишком!

Мама села на кровать возле Кати.

— Это же улица… Где они деньги взяли? Ты подумала, откуда у них деньги?

— Не знаю… Они, кажется, в лотерею выиграли.

— Вот-вот, — почему-то обрадовалась мама. — Они украли облигацию золотого займа. Превосходная компания!

Катя съежилась и притихла. Мама говорила во весь голос:

— Нужно вовремя пресечь, пока они не скатились совсем. Это твой долг! Они еще могут стать честными… — Мама сняла фартук, больно ударив себя гантелями по колену.

— Одевайся! — крикнула она. — Сейчас же идем.

— Куда?

Катя шла за мамой по лестнице. Она считала ступеньки и бормотала про себя:

— Не может быть… Неправда…

У Валеркиной двери Катя заплакала:

— Я не пойду… Это неправда…

Мама схватила ее за руку и силой втащила в Валеркину квартиру.

«Пинг, понг. Пинг, понг», — звенит целлулоидный мячик. Он скачет по столу с самого утра. Мячик можно колотить сколько хочешь, ему не больно. Но и у мячика есть запас прочности: грубый, неверный удар — и на мячике трещина.

Выходят во двор ребята — и прямо к столу.

— Кто последний? Я за вами.

Играют на вылет.

— Подходи! — кричат Валерка и Рэмка. — Теннис для всех. На все общество!

Валерка и Рэмка поглядывают на Катино окно — очень уж долго она сегодня.

Из парадной вышел Валеркин отец.

— Вот что, голубчики, пойдемте. — Он ухватил приятелей покрепче за воротники.

Когда отцы говорят такое, — значит, ничего хорошего впереди не ожидает.

Игра остановилась. Кто-то начал отвязывать сетку. Кто-то сложил в коробку мячи и ракетки.

— Все равно играйте, — сказал Рэмка.

— Теннис для всех, — добавил Валерка.

Они дергались в отцовских руках, бормоча:

— А что мы такое сделали?..

Валеркин отец держал их крепко. Он провел друзей мимо дворничихи. Дворничиха нахмурилась и сочувственно покачала головой. Он провел их мимо управхоза. Управхоз почесал затылок. Ребята у теннисного стола дружно молчали. Малыши в песочнице отложили на время совки и формочки.