Астрид Линдгрен - Пеппи Длинныйчулок

– Запишите этот ответ, – ледяным голосом приказала фрекен Розенблюм.

– Да, да, пожалуйста, запишите, – настаивала Пеппи. – Мне не хочется давать вам лишнюю работу, но все же запишите еще и вот что: после того как ты промочил ноги, лучше всего выпить теплого керосина и лечь в постель – наутро болезни как не бывало.

Фрекен Розенблюм покачала головой.

– Почему у лошади прямые коренные зубы? – спросила она серьезно.

– А ты уверена, что у них прямые коренные зубы? – с сомнением переспросила Пеппи. – Впрочем, ты можешь сама спросить у лошади. Она стоит вон там, у забора, – предложила Пеппи и показала на свою лошадь, которую привязала к дереву.

Потом Пеппи радостно засмеялась.

– Как удачно, что я ее взяла с собой! – воскликнула она. – А то бы ты так никогда и не узнала, какие у нее коренные зубы. Потому что, честно говоря, я не имею об этом никакого понятия. И мне совсем не хочется это узнать.

Фрекен Розенблюм так сжала губы, что рот ее превратился в тоненькую полоску.

– Неслыханно! – бормотала она с возмущением. – Просто неслыханно!

– Да, я тоже думаю, что это неслыханно, – радостно подхватила Пеппи. – Если я и дальше буду так удачно отвечать, то я наверняка получу шерстяные штаны.

– Запишите и это, – сказала фрекен Розенблюм.

– Нет, вы меня неверно поняли, – сказала Пеппи. – Мне, собственно говоря, вовсе не нужны никакие шерстяные штаны. Я не это хотела сказать. Но вы можете записать, что я хочу получить большущий кулек карамелек.

– Я задам тебе последний вопрос, – сказала фрекен Розенблюм, и голос ее не предвещал ничего хорошего.

– Валяйте, – сказала Пеппи, – мне очень нравится этот новый вид спорта: задавать друг другу вопросы.

– Слушай внимательно и подумай, прежде чем ответить, – сказала фрекен Розенблюм. – Пер и Поль делят между собой торт. Если Пер возьмет себе четверть торта, то что будет у Поля?

– Резь в желудке, – ответила Пеппи. Она обернулась к секретарям. – Запишите это, – сказала она серьезно, – обязательно запишите, что у Поля будет резь в желудке.

Но фрекен Розенблюм уже успела составить себе мнение о Пеппи.

– Никогда еще не видела такой невежественной и противной девочки! – воскликнула она. – Немедленно становись к тем детям, кому должно быть стыдно.

Пеппи послушно направилась к шеренге наказанных, бормоча себе под нос:

– Это несправедливо! Я ведь ответила на все вопросы.

Пройдя несколько шагов, она остановилась и обернулась к фрекен Розенблюм. Было видно, что ее вдруг осенила какая-то новая мысль.

– Извините, – сказала Пеппи, – но я забыла вам сообщить свой рост и объем груди. Не ленитесь это записать, – добавила она, обращаясь к секретарям. – Дело в общем не в том, что я хочу получить суп, совсем наоборот, но просто надо же, чтобы книги, которые вы ведете, были в полном порядке.

– Если ты немедленно не станешь туда, куда я тебе велела, если тебе не будет стыдно, – сказала фрекен Розенблюм, – то, боюсь, одна девочка получит сейчас изрядную трепку.

– Бедная девочка! – воскликнула Пеппи. – Кто она? Покажите мне ее, я сумею ее защитить! Не забудьте это тоже записать.

Пеппи стала в группу тех ребят, которым ведено было стыдиться. Настроение в этой группе было неважное. Многие дети всхлипывали и даже плакали, думая о том, что скажут их родители, когда они вернутся домой с пустыми руками.

Пеппи окинула взглядом стоящих с ней рядом детей, увидела, что почти все плачут, и тоже два раза всхлипнула. Потом она сказала:

– Знаете что! Давайте мы сами займемся этим новым спортом и будем играть в вопросы!

Это предложение несколько взбодрило ребят, но они толком не поняли, что Пеппи имела в виду.

– Давайте разобьемся на две шеренги, – объяснила Пеппи. – В одну станут те, кто знает, что Карл XII умер, а в другую те, которые еще не слышали, что он умер.

Но оказалось, что все дети знали, что Карл XII умер, и поэтому второй шеренги не получилось.

– Нет, так не годится, – заявила Пеппи, – обязательно должно быть по крайней мере две шеренги, иначе у нас ничего не получится. Спросите у фрекен Розенблюм, если мне не верите.

Пеппи задумалась.

– Есть выход! – воскликнула она наконец. – Все отпетые хулиганы станут в одну шеренгу.

– А кто станет в другую? – спросила маленькая девочка, которая не хотела признать, что она отпетый хулиган.

– В другую мы поставим еще неотпетых хулиганов, – объяснила Пеппи.

Тем временем фрекен Розенблюм продолжала рьяно вести свой опрос, и то и дело какой-нибудь мальчик или девочка, с трудом сдерживая слезы, присоединялись к группе Пеппи.

– А теперь вы будете отвечать мне на вопросы, – заявила Пеппи. – Теперь посмотрим, внимательно ли вы читали свой учебник.

Пеппи обратилась к маленькому худому мальчику в синих штанишках.

– Вот ты, назови мне кого-нибудь, кто умер.

– Старая фру Петерсон.

– Неплохо, – ободрила его Пеппи. – А больше ты никого не можешь назвать?

Но мальчик не знал, кого еще можно назвать. Тогда Пеппи сложила руки рупором, поднесла их ко рту и что было сил прокричала: – Карл XII!

Потом Пеппи по очереди спросила у всех ребят, знают ли они кого-нибудь, кто умер, и все отвечали:

– Старая фру Петерсон и Карл XII.

– Наш опрос «идет куда» лучше, чем можно было ожидать, – сказала Пеппи. – Теперь я задам вам еще только одну задачу. Если Пер и Поль делят между собой торт, а Пер заупрямился и ни за что не хочет взять себе ни кусочка – понимаете, забился в угол и грызет из упрямства какой-то сухарик, – то кому придется пожертвовать собой и съесть весь торт целиком?

– Полю! – закричали все дети хором.

– Как прекрасно, когда все дети проявляют такие блестящие знания, как вы! – восхитилась Пеппи. – За ваше усердие в учении вы заслуживаете вознаграждение.

Говоря это, Пеппи засунула руки в карманы, вытащила оттуда полные горсти монет и раздала ребятам. Кроме того, каждый получил по большому кульку карамели, которые Пеппи запасливо принесла в рюкзаке.

Легко можно себе представить, как радовались дети, как раз те, которые должны были стыдиться. Когда фрекен Розенблюм закончила раздачу своих подарков и все дети отправились домой, то оказалось, что веселее всех скачут как раз те, которых фрекен Розенблюм хотела наказать. Но прежде чем разойтись по домам, все они окружили Пеппи.

– Спасибо, спасибо, милая Пеппи! – наперебой выкрикивали они.

– Вам не за что меня благодарить, – отвечала Пеппи. – Как ловко мне удалось отделаться от шерстяных штанов, которые мне хотела всучить фрекен Розенблюм! Вот об этом не забывайте!

Дни шли, наступила осень, а после осени пришла зима, долгая холодная зима, и казалось, она никогда не кончится. Томми и Аннике приходилось много заниматься, чтобы выучить все уроки для школы, и с каждым днем они все больше уставали и все труднее им было подниматься по утрам. Фру Сеттергрен начала серьезно беспокоиться за здоровье своих детей – уж очень они стали бледными, совсем потеряли аппетит, и в довершение всего оба вдруг заболели корью, и их уложили в постель на две недели. Какие это были бы печальные недели, если б не Пеппи, которая приходила к ним каждый день и устраивала перед их окном настоящие представления. Доктор запретил Пеппи заходить в комнату Томми и Анники, чтобы и она не подхватила корь. Пеппи подчинилась этому запрету, хотя и считала, что те два или три миллиарда бацилл кори, которые она могла там подхватить, очень просто раздавить ногтем – этим делом она вполне могла заняться в послеобеденное время. Но давать представления перед окном ей никто не запрещал. Детская находилась на втором этаже, и поэтому Пеппи пришлось приставить к окну лестницу. Томми и Анника лежали в постели и, сгорая от нетерпения, поджидали прихода Пеппи; всякий раз они старались угадать, в каком виде она появится, потому что каждый день Пеппи придумывала себе новый костюм: то она была наряжена трубочистом, то закутана в белые простыни как привидение, то изображала ведьму. Стоя на лестнице, она разыгрывала для своих друзей настоящие спектакли, исполняя сама все роли, а иногда, чтобы развлечь их, показывала даже акробатические номера. И что это были за номера! Она стояла на верхней перекладине лестницы и раскачивалась так сильно, что Томми и Анника вскрикивали от ужаса, боясь, что лестница вот-вот упадет. Но она не падала! Когда Пеппи заканчивала свои представления, она всегда спускалась с лестницы головой вниз, чтобы еще немного посмешить Томми и Аннику. Каждый день она покупала в городе яблоки, апельсины, леденцы, укладывала все это в корзинку. Затем господин Нильсон лез с этой корзинкой к окну детской, Томми открывал окно и брал гостинцы. Несколько раз господин Нильсон приносил детям и письма от Пеппи, но это случалось только тогда, когда она была занята и не могла прийти сама. Обычно же Пеппи проводила целые дни на лестнице перед окнами ребят. Иногда она прижималась носом к оконному стеклу и начинала гримасничать; она кричала Томми и Аннике сквозь стекло, что готова с ними спорить на все свои золотые монеты, что им не удастся удержаться от смеха, и так потешно гримасничала, что не смеяться было просто невозможно. Томми и Анника хохотали до слез и чуть не падали со своих постелей.