Галина Ширяева - Детская библиотека. Том 51

— Осенью? А мне шестнадцать лет исполнится раньше! В этом месяце, — похвасталась Светлана.

— Знаю, — сказала Ленка и посмотрела на Светлану уже почему-то не очень дружелюбно. — Подарок они тебе готовят. Все совещаются, что купить… А твою маманьку я хорошо знаю.

Вернувшись домой, Светлана отрезала себе кусок пирога и вышла в сад. Сад большой. Летом и весной здесь цветут цветы — тюльпаны, флоксы, цинии, даже розы. Мать продает их. Большой букет — два рубля, поменьше — рубль пятьдесят.

В дальнем углу, возле самого забора, каждое лето поспевал паслен. Его никогда никто не собирал, и маленькие круглые ягоды, перезрев, осыпались на землю.

Однажды, очень давно, соседка Клаша, ровесница Светланы, перебралась через забор в сад и нарвала ягод — все равно пропадают.

Ее поймала Светланина мать и долго ласково разъясняла, что воровать нехорошо. Толстенькая светловолосая Клаша стояла, опустив голову, смотрела на зажатую в руке коробочку из-под сапожного крема, где лежали маленькие черные ягоды, и тихонько всхлипывала.

Мать погладила ее по голове, взяла за руку и вывела на улицу за ворота.

Клаша, не выпуская из рук коробочку с ягодами, всхлипывая, пошла к своей калитке. Светлана догнала ее и сказала:

— Не плачь. У меня мама хорошая.

Клаша посмотрела на Светлану и одну за другой высыпала все ягоды из коробочки на дорогу, в пыль: «на, ешь».

— Ты дура! — крикнула Светлана.

Клаша в ответ показала ей маленький крепкий кулачок.

В тот год осенью они вместе пошли в первый класс, и их посадили за одну парту. На перемене, отправляясь на прогулку, первоклассники построились парами. Светлана взяла Клашу за руку, но крепенький Клашин кулачок в ладошку не разжался.

Они так и остались сидеть за одной партой, но не подружились. С первого класса враждовали и обидно дразнили друг друга.

На днях Клаша едет работать вожатой в пионерский лагерь. Чтобы помочь семье. Странно. Неужели им не хватает денег? Вот у Светланы нет отца, а живется им с матерью совсем нетрудно. Светлана вот даже в Крым отдыхать едет. Да и вообще Светлане везет в жизни во всех отношениях. А Клашке даже хозяйством приходится заниматься!

Вот и сейчас, небось, если вернулась из школы, то или полы моет, или белье стирает, или еще чем-нибудь неприятным занимается.

Светлана доела пирог и заглянула в одну из щелок в заборе. В щелку был виден кусок Клашиного двора.

Так и есть! Клаша во дворе выбивает палкой пыль из ковра. От работы Клаша разрумянилась, волосы растрепались. Одна прядь упала на щеку. Клаша откинула ее на лоб и сердито прихлопнула ладонью — знай свое место!

— Клашка! — позвала Светлана.

— Чего тебе? — не отрываясь от работы, откликнулась Клаша.

— Книгу-то сдала?

— Сдала.

— Открылась библиотека?

— Открылась.

— Знаешь, Клашка, а ты вдруг малость посимпатичней стала. Наверно, это оттого, что ты сейчас растрепанная.

— Умнее ничего сказать не могла?

— А я в Крым еду! — объявила Светлана. — Через две недели. А то и раньше. Еще подумаю, когда. Может, тебе оттуда чего привезти надо?

— Привези.

— Чего?

— Медузу.

— Медузу?..

— Да. Только самую толстую.

— А зачем она тебе?

— Отвяжись ты, Светка, от меня с твоими медузами! Не видишь: дело делаю! Не нужно мне твоих медуз. Поезжай себе, отдыхай на здоровье. Поправляйся. Толстей. Поезжай, поезжай.

— Я завтра еду. И приеду, когда захочу!

— Хоть сегодня поезжай. Мне-то что!

— Вот и поеду сегодня! Вот уложусь и поеду!

— Ты давай, Светка, от забора отлепись. А то я сейчас двор из шланга поливать буду. Могу тебе душ холодный нечаянно устроить.

— А ты перестань свое барахло возле нашего забора трясти. Пыль прямо на цветы летит.

— Ничего с вашими цветами не стрясется.

— Вредная ты, Клашка! Не хочу с тобой больше разговаривать!

Светлана стукнула на прощанье кулаком по забору и отошла. Вернувшись в дом, она громко объявила:

— Еду сегодня! Еду! Еду! Сейчас сбегаю на вокзал, узнаю насчет поезда, уложусь, и все! Ты, пожалуйста, меня, мама, не разубеждай. Уже решила! Вот беру чемодан и укладываюсь! Видишь?

Мать развела руками.

— Ведь не уложено ничего! И платки носовые не выстираны, и сорочки. А день рождения-то как же? Ведь мы же хотели сначала твой день рождения отметить и паспорт оформить… А теперь как же?.. Да и с Виктором-то на коней месяца договорились.

Светлана удивленно посмотрела на мать.

— Что это еще за Виктор?

— Виктор? — мать почему-то смутилась. — Виктор — это сын хозяйки дачи. Он на днях тоже на дачу едет. Я договорилась с его матерью, вы поедете вместе. Вдвоем-то веселее. Он очень воспитанный, приличный. Да помнишь, зимой мы видели его у тети Марии. Тебя с ним познакомили. Помнишь? Он еще сказал тебе, что давно хотел с тобой познакомиться.

— Тот самый? С сосульками вместо глаз? Зря договаривалась! Без провожатых обойдусь. Что я, маленькая, что ли? Шестнадцать лет скоро.

Светлана вытянула из-под кровати чемодан, швырнула в него платье, шерстяную кофточку.

— Так я еду, мама!

Мать в сердцах махнула рукой.

— Поезжай!

— Я так и знала, что ты согласишься!

— Ну еще бы! Разве тебе в чем-нибудь откажешь! Ты ж упрямая, вся в отца!

— Не вспоминай отца, — попросила Светлана. — Не хочу, чтобы ты сердилась. Ты всегда, когда его вспоминаешь, сердишься… Он сделал что-нибудь плохое, да?

— Оставим этот разговор! — раздраженно сказала мать.

— Хорошо. Оставим.

Светлана снова склонилась над чемоданом. Отец, конечно, ничего плохого не сделал, но мать все равно на него сердится.

Кончился ливень, и сразу все стало ярким: и небо, и море, и кустики самшита у веранды. Только земля потемнела, и светлая галька на дорожке, ведущей к даче, стала черной.

— Светлана!

Это позвал Виктор. Светлана не обернулась. Она смотрела на море. Море было голубее неба, красивое-красивое. Смотреть на море было приятнее, чем на Виктора.

— Я еще неделю назад просила тебя показать мне грот Пушкина. Ты трусишь, да? Ты трус, да?

Виктор за ее спиной тихонько покашлял. Голос у него был хрипловатый, и он часто покашливал, словно хотел откашляться.

— Наша лодка очень старенькая, — произнес он тихо, — а я не умею плавать. Если что случится, то мы оба утонем.

— Я не утону, — сказала Светлана. — Ты как хочешь, а я не утону.

Она обернулась и посмотрела на Виктора. Виктор все время ходил в темном костюме и в серой крапчатой кепке. И сегодня он был в черном костюме и в кепке. Можно подумать, что это форменная одежда.

Глаза у Виктора были бесцветные. Они никогда почему-то не отражали ни моря, ни неба. В них все время Светлана видела лишь свое отражение. Может быть, потому, что он всегда смотрел на нее? А нос его напоминал вытянутый вперед указательный палец.