Владимир Каменев - Детская библиотека. Том 38

А река всё дальше уходила от обречённого на гибель налима, возвращалась в русло, по которому текла веками. Налиму предстояло или задохнуться в грязной жиже, или попытаться достигнуть реки. Он вновь показался из лужи и решительно выбросился из воды. Налим шмякнулся в грязь. Липкая земля забилась ему в рот и жабры. Налим широко разевал пасть, часто дышал, извивался и судорожно дёргал хвостом и плавниками. Сантиметр за сантиметром налим продвигался вперёд. Оставалось совсем немного, когда он обессилел и перевернулся на спину. Голодная ворона с криком пикировала на полуживую рыбу. Ещё мгновение — и её клюв вонзился бы ему в голову. Но тут с высокого отвесного берега сорвалась земляная глыба и бухнулась в реку. Крутая волна подхватила налима и унесла в воду. Некоторое время ослабевшая рыба качалась на поверхности реки брюхом кверху, но вскоре силы вернулись. Налим перевернулся и скрылся в глубине. Называется, поохотился. Еле живой остался.

Через неделю река вошла в свои берега. Вода в ней просветлела, и днём налим отсиживался под камнем. Жара ещё не наступила, и поэтому налима всё время мучил голод. Ночная охота редко была удачной. Рыба ожила и увёртывалась от бросков налима. Временами под камень заплывали козявки и жучки-плавунцы, но эта скудная еда ещё больше разжигала аппетит. Недалеко суетились мелкие пескарики, но они знали, что под камнем затаилась хищная рыба, и держались на расстоянии.

Налим внимательно следил из-под камня, как пескари носились с маленькими червячками во рту — они находили их в иле. Тогда налим показал из своей норы ус и стал им помахивать, как приманкой. Пескари перестали рыться в иле и завороженно смотрели на этого вертлявого червяка. Один самый маленький неопытный пескарик ухватился за кончик уса и хотел сбежать с добычей подальше от своих завистливых братьев. Но червяк вдруг дёрнул простачка под камень. Был пескарик — и нет его. Через секунду у камня вновь красовался налимий ус. Глупые пескари один за другим ловились на хитрую наживку и пропадали. А налим всё не унимался, за что едва не поплатился. В это время большеротый голавль гонялся за мальками. Он заметил извивающийся ус и принял его за пиявку. Недолго думая, сжал сильными челюстями ус. Налим попался: сам себя перехитрил. Он сопротивлялся, стараясь втянуть голавлиную голову под камень. Но противника это только подзадорило. Он жаждал выволочь из норы такую ловкую сильную пиявку. И ему это удалось. Голавль вытянул налима из норы и сам испугался. Он выплюнул налимий ус и понёсся поверху реки, как ракета. А налим убрался к себе под камень и больше ус никому не показывал. На всякий случай.

В середине мая в деревню приехали дачники и расставили сети.

Ночью налим проплывал мимо сетей. В ячейках застряло много мелкой рыбы. Здесь были и колючие окуни, и серебристая плотва, и широкие подлещики. Налим попытался достать из сети окунька.

Сеть зашевелилась, попавшаяся рыба хотела освободиться из пут. Налим вырвал окунька и проглотил его. Затем он принялся за подлещика, который так запутался, что пришлось повозиться. Широкий подлещик никак не проскакивал сквозь узкую ячейку. Налим помял его зубами и вытащил из сети.

Утром рыбаки вынули снасти и удивились, что к ниткам прилипло много рыбьей шелухи и часть улова кто-то украл. Рыбаки всё свалили на выдру и не догадывались, что это проделки налима.

Однажды ночью в поисках убежища налим приплыл к устью речки Осётрик. Он направился вверх по реке. Берега постепенно сужались. Налим брёл через мелкие перекаты, сваливался в глубокие омуты. Местами ивы сращивались над речкой и свет луны не отражался в тёмной воде. На его пути в глубоком закоряженном омуте гнила старая верша — она напоминала большую бочку, сплетённую из ивовых прутьев. Вершу поставили прошлым летом пожарные. Любопытный налим заглянул в неё. Там томились три голавчика и тройка пескарей. Налим прошёл сквозь узкую длинную горловину — она тянулась до середины верши. Внутри стоял полумрак. Перед глазами налима мелькали потревоженные рыбки. Налим был сыт и не трогал испуганных пленников. Он обследовал странный дом, прощупывая усом ивовые ветки и обвиваясь вокруг горловины. Выхода из западни он не находил: так хитро была сплетена верша. Его маленькие сокамерники успокоились и деловито соскабливали со стенок верши чёрных жучков и козявок. Спокойствие соседей передалось налиму. Он по-хозяйски заплавал по верше. Но вскоре притомился и улёгся на дне ловушки.

Всё лето налим прожил в верше. Ему было хорошо. Он не чувствовал себя пленником. Его мир сузился, но зато еда всегда была к его услугам.

Как-то ранним утром залетела в вершу водяная крыса: польстилась на рыбку. Она без труда схватила толстого пескаря и забилась в ловушке, как сумасшедшая: назад хода не было. Налим и мальки поддались панике и закружились вместе с обезумевшей крысой.

Та судорожно открывала зубастый рот и мелко дрожала хвостом: ей не хватало воздуха. Вскоре крыса подохла. Рыбы поочерёдно обнюхивали её мёртвое тело. Никто ещё не умирал в этом подводном доме. Через день крыса испортилась. Налим крепко спал и не чувствовал смердящего запаха. Мальки перестали искать еду и встали головами к течению, чтобы не задохнуться от зловония. У них пропал аппетит, но он пробудился у рака. Тот приполз к верше и, не раздумывая, полез внутрь.

Через два дня у стенки верши белели мелкие крысиные косточки. Ещё через день исчезла мелкая рыба. Когда налим проснулся, он увидел рака, который ползал по ивовым прутьям и сдавливал их клешнями. Вкуснейшая добыча сама пожаловала.

Налим поднялся со дна, и его мелкие зубы прокусили рачью скорлупу. Заевшийся рак почти не сопротивлялся.

В конце августа подул северный ветер, начались сильные дожди. Налим взбодрился, и ему захотелось свободы. Но, кроме тыканья в стенки верши и ощупывания ивовых прутьев усом, он ничего придумать не смог. Спасительного отверстия внутри верши он не замечал. Вокруг роились жирные пескари и ерши. Ленивому налиму оставалось только открывать рот и всасывать в себя рыбу. Жертва проваливалась в его пасть, а остальные обречённо ждали своей очереди. Вскоре налим извёл своих невольников и несколько дней голодал. К счастью, откуда-то появились мальки. Их набилось в вершу столько, что еды хватило бы до весны. Налим растолстел. Его круглое брюхо было набито рыбой.

О большем он и не мечтал. Это было лучшее время в его жизни. Не было нужды гоняться за каждой рыбкой. Он полёживал на дне верши и рассматривал стоящий над ним плотный косяк рыбы. Он любил сладких ершей, которых брал с головы, медленно складывая колючие иголки. Лакомая слизь приятно сочилась по горлу, и налим от удовольствия слегка встряхивал приплюснутой головой.