Юрий Сотник - Детская библиотека. Том 31

Тут Аглая сообщила Двинской, что Дудкин назвал ее «Екатериной Второй». И это ей понравилось.

— Слушай, Оля! Да ведь это просто интересный человек!

— Остроумный человек, — согласилась Оля.

— Обязательно познакомьте нас с ним, — сказала Вера Федоровна. — Оля! Да ведь с такими острословами ты просто можешь светский салон открыть!

— Интересно будет познакомиться, — без всякого выражения проговорила Оля.

На следующее утро, сидя за завтраком, я услышал, как Аглая и Зинаида надрываются во дворе:

— Антошка! Дудкин! Антошка, выйди скорей!

Я появился во дворе в ту минуту, когда туда вышел Антон. Девчонки так и налетели на него. Приплясывая от возбуждения, они рассказывали, какой вчера получился разговор и как понравились Вере Федоровне и ее внучке все Антошкины изречения.

— Она знаешь что про тебя сказала? Что ты очень интересный человек! — сообщила Зинаида. — Во как!

— Кто сказал? — вертел головой Антон.

— Да ну Двинская! — кипятилась Аглая. — Так прямо и говорит: «Это, говорит, наверное, исключительно интересный человек! Мне прямо, говорит, оч-чень, оч-чень хочется с ним познакомиться!»

— С кем познакомиться?

— Тьфу! Да у тебя в голове мозги или что? С тобой ей хочется познакомиться! С тобой!

— Кому?

— Господи!.. Ну Двинской! Артистке! Заслуженной!

— Глашк! Погоди! — перебила Зинаида. — И Оля эта… она тоже хочет с ним познакомиться. Она так и сказала: «Это очень интересный человек!»

— Нет, Зинка, ну что ты путаешь! Она «интересный» не говорила!

— Ага! Верно, не говорила! Она сказала, что ты очень… этот… остроумный человек, и потом говорит: «Я тоже… это… я ужасно, с большим удовольствием с ним познакомлюсь». Они из-за тебя какой-то салон даже открывать собираются!

— Выставку, что ли!..

— Не… какой-то другой… светский какой-то.

— Да ну вас! Дуры психованные! — вдруг обозлился Дудкин и ушел домой.

Как видно, он подумал, что его разыгрывают. После этого девчонки, наверное, полчаса завывали у него под окном: «Анто-о-ошка! Ну на мину-у-уточку! Ну вы-ыйди!»

Но Дудкин так и не вышел к ним.

Зато после обеда он явился ко мне. Вид у него был серьезный, озабоченный.

— Ты чего делаешь? Ты один?

— Один. А что?

— Так…

Мы прошли в комнату. Насупив брови, Антон заложил руки за спину и уставился на меня исподлобья.

— Слушай!.. Это правда, чего девчонки говорили?

— Правда, — ответил я. Антошка еще больше насупился.

— И значит, эта Двинская так и сказала, что я… ну, это… ну… остроумный?

— Нет, Двинская сказала, что ты интересный человек.

— Двинская?

— Ага. А Оля сказала, что ты остроумный.

Антошка присел на край дивана, подпер подбородок рукой.

— Черт! А я думал, я просто так болтаю, безо всякого остроумия… — Он помолчал, потом взглянул на меня снизу вверх. — А по-твоему, я остроумный? Только честно!

Я никогда над этим вопросом не задумывался, но из деликатности ответил:

— По-моему, остроумный.

— И значит, они познакомиться хотят?

— Да. Я сам слышал.

— Вот черт! — Дудкин вздохнул так сокрушенно, что я спросил, почему его это огорчает.

— По-моему, для тебя только лестно, что с тобой хотят познакомиться Двинская и ее внучка.

Он поднялся и заходил взад-вперед.

— Тебе хорошо говорить — «лестно»! А мне… Они же познакомятся и все время будут думать: вот, мол, интересный пришел, остроумный! Вот, мол, сейчас чего-нибудь такое сострит! А чего я им буду острить, если я сам не знаю, что остроумно, а что нет!

Я понял, что положение у Антошки действительно трудноватое, но ничего дельного посоветовать не мог. Антон побыл у меня еще немного, повздыхал и ушел в подавленном настроении. Однако минуты через две снова раздался звонок. Это вернулся Дудкин.

— Лешк… — сказал он, стоя в дверях. — А если я им так скажу: «Вы живете на третьем, а я как раз под этим». Это остроумно будет?

Я слегка оторопел.

— А что это такое: «Я как раз под этим»?

— Ну, в том смысле, что я на втором этаже живу. Правда, в другом подъезде… Но ведь все равно же можно сказать, что «как раз под этим»?

— По-моему, это все-таки не очень остроумно, — деликатно ответил я.

Дудкин помолчал, вздохнул:

— Вот я тоже думаю, что не очень… Ладно! Пока!

Прошло дня три. Аглая и Зинаида познакомились с Олей, и она прыгала вместе с ними через скакалку и играла в мяч. Антошкой Оля, как видно, не очень интересовалась, зато Аглае с Зинкой ужасно хотелось их познакомить.

А Дудкин как раз этого и боялся. Он даже не выходил во двор, когда видел там наших девчонок в обществе Оли. Если же родители посылали его в магазин, он сначала затаивался в подъезде, выбирая подходящий момент, затем выскакивал и летел к воротам с такой скоростью, что не видно было ни пяток его, ни локтей.

Глашка с Зинкой все-таки засекали Дудкина и бросались ему наперерез. Погоня каждый раз была упорной, большой двор оглашался воплями:

— Антошка, погоди-и-и!

— Антошка, чего скажу-у-у!

— Да ну ладно вам! — хрипел на бегу Дудкин. — Ну некогда мне! Да ну отстаньте вы!

Однажды, когда девчонки вернулись после очередной погони, Оля тихо заметила:

— Все-таки он какой-то странный, этот Антон.

— Чего — странный? Почему? — насторожилась Зинаида.

— Дикий какой-то.

— И ничего не дикий! Просто стеснительный немножко!

— Ой, Зинка, ну что ты врешь! — возмутилась Аглая. — Вовсе он не стеснительный, просто в нем гордости очень много!

А между собой наши девчонки решили: «Влюбился он в эту Ольку. Вот чего!»

Они были недалеки от истины. Антону очень хотелось познакомиться с Олей. Но девчонки не знали, что он дни и ночи мучается, стараясь придумать для этого что-нибудь остроумное. В эту Антошкину тайну был посвящен только я. По нескольку раз в день у нас звонил телефон и в трубке слышался усталый голос:

— Лешк!.. А вот так остроумно будет: «Эх, Оля, Оля, какая у тебя тяжелая доля»?

— А почему «тяжелая доля»?

— Ну… ну, может быть, она на что-нибудь пожалуется. Может, скажет, что, мол, в школу, скоро идти… еще что-нибудь… Вот я ей и скажу.

— По-моему, не остроумно, — отвечал я и советовал: — Ты зря стихами начал острить. Ведь раньше ты прозой острил, и у тебя получалось.

— Знаю, что прозой… А вот сейчас все почему-то в рифму… Ну ладно! Пока!

На четвертый день вместе с Олей во двор вышла Вера Федоровна и объявила:

— Ну-с, уважаемые!.. С устройством квартиры у нас покончено, на носу начало учебного года, посему приглашаем вас в воскресенье к Оле на новоселье. Шампанского не обещаем, но чай со сладким будет.

Я первым догадался сказать «спасибо». Девчонки тоже поблагодарили, сказали, что обязательно придут, потом Аглая спросила: