Георгий Байдуков - Через полюс в Америку

Через три часа мучений облако разорвалось, и мы вылетели на чистое голубое небо.

Внизу медленно проплывает большой остров. Виднеются еще бесчисленные черные островки меньших размеров. А вокруг них все забито льдом.

При помощи солнца и карты Беляков установил, что мы летим над островом Бенкс. Остров очень большой, изрытый оврагами и речушками. В оврагах — снег, на речках — лед. Берега островов высокие и обрывистые.

Мы опустились еще ниже. Как хорошо быть на такой малой высоте! За окном кабины мороза почти нет. Внутри самолета тепло. Дыхание нормальное. Настроение веселое. Даже захотелось поесть.

Я попросил Белякова дать мешки с путевым питанием. Вот курица, вот мясо, вот ветчина, вот апельсины, яблоки и шоколад. Я выбираю розовые яблоки. Они промерзли насквозь. Даю Валерию и Саше и начинаю сам уплетать вкусное мороженое яблоко. Ломит зубы и приятно холодит внутри. Затем достал апельсины. Те совершенно промерзли и только на трубе отопления кабины оттаяли. Чкалов отказался от этого блюда. Он вообще ничего не ел всю дорогу. Беляков съел один апельсин, а я докончил остальные. Эх, как подкрепили испанские апельсинчики! За два дня и две ночи это только второй наш завтрак в пути.

В Москве было семь часов вечера 19 июня, когда мы наконец подошли к берегам Америки. Ура! Ура! Задание великого Сталина выполнено. Это подбавляет бодрости и сил. Хочется сделать еще больше, чтобы наш народ и Сталин сказали: «Ну и молодцы ребята!»

Мы впервые пролетели над неизведанными местами, где еще не бывал до нас человек. Теперь начинались исследованные места.

Мы очень давно не сообщали в Москву, как идут у нас дела.

Я составил телеграмму:

СТАЛИНУ, ВОРОШИЛОВУ, КАГАНОВИЧУ, ШТАБУ ПЕРЕЛЕТА.

Я понимаю, что вы очень беспокоитесь. Но поймите, что у нас было много трудных часов полета. Теперь мы более свободны. Погода хорошая. Все здоровы. Передаю от экипажа наилучшие пожелания в ваших делах. Благодарю за все и прошу не беспокоиться. Трудное побороли и рады, что задание своего правительства и своего народа уже выполнили. Привет.

БАЙДУКОВ.

Все это передал по радио на американские станции. А они передадут в Москву.

Я сильно устал. Следует отдохнуть, а то скоро нужно сменять Чкалова. Положив голову на столик, я задремал сидя. У моих ног на полу еще спит Саша. Разбудил резкий свисток. Это Чкалов просит смены. Бужу Белякова. Сдаю дежурство, а сам лезу к штурвалу. Я дружески похлопываю Валерия, и мы от радости пожимаем друг другу руки. У него глаза налились кровью, но зрачки веселые и нежные. Он улегся за моей спиной. Как приятно сидеть за штурвалом, когда чувствуешь, что все, что мы уже сделали, радует не только нас, но и весь великий народ!

К вечеру увидели большую и извилистую американскую реку Мекензи. Кругом реки много болот и разливов.

В Москве давно уже лето. А здесь весна только началась. Земля голая, безжизненная, коричневого оттенка. Ни леса, ни кустарника.

Вскоре появляются высокие и суровые горы Америки. На вершинах лежат снега и льды.

Погода вновь ухудшается. Горы закрылись облаками. Начинается сильная качка. Самолет испытывает воздушные удары. Крылья жалобно вздрагивают. Надо забираться выше, иначе ударишься о какую-нибудь скалу. От большой высоты в кабине стало морозить. Дышать трудно. Все надели кислородные маски.

Мы решили повернуть направо, подальше от опасных гор. К вечеру вышли из облаков. Внизу мы увидели бушующие волны Тихого океана.

Летим вдоль берега. Полет тянется уже два дня и две ночи.

«Сейчас в Москве полночь, — думаю я, — кремлевские часы играют «Интернационал». А здесь, над океаном, только-только начинает темнеть».

Чкалов проснулся. Он прекрасно отдохнул и теперь предлагает мне заняться тем же. Я, усталый, повалился на спальный мешок и сразу уснул.

Облачность постепенно поднимается снизу и из темноты подкрадывается к самолету. Земли и воды не видно. Солнце ушло куда-то за горы.

— Георгий, вставай, вставай! — слышу я сквозь сон и чувствую сильную руку Чкалова.

Вскакиваю на ноги. В кабине горят огни. Спросонья долго не понимаю, где же я нахожусь. Гляжу на часы. Всего восемь часов утра по московскому времени. А здесь наступила настоящая ночь. Как интересно устроен мир! У нас, в Советском Союзе, утро, а у американцев — ночь.

— Давай садись за штурвал!

Я лезу на сиденье летчика и ругаю все эти облака. Наступила темная южная ночь. Солнце долго нас выручало, и теперь впервые за двое суток оно скрылось из глаз. Очень жалко. Но ведь и солнышку нужно отдохнуть! В полночь из-за туч выглянула серебристая луна. Но скоро и она куда-то опустилась вниз. Стало темно, как в погребе. Товарищи мои безмятежно спят. Мне в эту ночь в облаках и над водами Тихого океана показалось страшно сидеть одному за штурвалом.

Но в трудные минуты я вспомнил, как Сталин всю жизнь никогда никого не боится и как он всегда выходит победителем. Вспомнил его ласковые глаза и сразу забыл об усталости и страхе.

В темноте громко запел песню о моей родине. Но звуки песни глушил веселый свист ветра, проносившегося за окнами кабины.

Перед рассветом проснулись Чкалов и Беляков.

Настроение у всех прекрасное. Только Саша Беляков очень обиделся на американцев — они ведут разговор по радио на своем языке, а Беляков их не понимает.

Слева, где-то далеко внизу, замелькали огни океанского парохода. Мы повернули к земле.

Выглянуло солнце. Теперь ясно видны большие и незнакомые города Америки. Гористая местность прорезается широкими долинами рек. Пошел сильный дождь.

Мы подсчитали, на сколько времени хватит у нас бензина. К сожалению, его немного.

Мы влезли в дождевые тучи. Дождь густой и теплый. Жалко, что скрылась земля. Ведь интересно посмотреть чужие города. Время идет. Мы летим все дальше над американской землей.

Но вот сигнальный прибор дал знать, что нужно садиться. Бензина почти нет. Всем нам хотелось лететь дальше и дальше. Но ничего не поделаешь — надо спускаться. Без особого желания пробиваемся вниз, к земле. Облачность кончилась, и мы оказались над широкой рекой. Рядом виднелся город. Мы его разглядели. Оказывается, это Портланд. Здесь была скверная, туманная погода.

Полетели низко-низко над крышами домов, пока не нашли места, где садятся самолеты.

Хорошенько разглядев посадочное поле, благополучно опустились на землю.