Владимир Воробьёв - Большой крючок [Рассказы]

Дедушка с Костей шли домой. Утка болталась у пояса и мешала Косте идти. Но он терпел. «Вот бы кто-нибудь навстречу попался», — мечтал Костя. — «Подумают — это я убил утку. Ай да Костя! — скажут».

Но никто не попадался навстречу.

Дома их встретила бабушка.

— Вот! — сказал Костя и с гордостью показал ей на утку.

— Ну, это, конечно, Костя убил, — сказала бабушка. — Дедушке-то где же. Старый он стал.

Дедушка с ружьем стоял на пороге и смотрел в пол. Костя обернулся, взглянул на него и вздохнул:

— Нет, бабушка, не я убил. Мы вместе. Правда, дедушка?

— Вот это правда, — весело откликнулся дедушка. — Вместе!

У нас в доме живет пес Дружок.

Он весь черный, мохнатый. Одно ухо у него торчит всегда вверх, а другое висит. И язык, длинный и красный, свисает набок, когда жарко. А глаза черные, круглые, их почти не видно — шерстью заросли.

Все ребята нашего двора очень его любят, потому что Дружок веселый. Ему только крикни: «Дружок!» — он тут как тут. Хвостом виляет и в глаза смотрит. Так и кажется: вот-вот спросит: «Во что играть будем?»

Но говорить он, конечно, не умеет, а играть может. Мы все прячемся кто куда, Дружок бегает по двору и нас ищет. Когда найдет кого-нибудь, то громко-громко начинает лаять. Глаза у него тогда злые делаются и шерсть дыбом. Но мы его не боимся, потому что знаем: Дружок ведь играет только. Теперь Дружок нас сразу находит. Наверно, потому, что узнал, где мы любим прятаться.

Однажды мы пошли на речку купаться. И Дружка с собой взяли. Нужно нам было на другую сторону речки перейти. Мы всегда там купаемся, потому что тот берег песчаный.

Очень приятно на горячем песке поваляться.

Только смотрим: что это? Дружок не идет за нами в воду.

— Дружок! Дружок! — зовем мы его. — Идем, Дружок, здесь речка мелкая.

А Дружок сел у самой воды — и ни с места. Только на нас жалобно смотрит и повизгивает.

Он еще никогда не был на речке — боится.

— Так ведь это для нас мелко, — сказал Вова, — а ему — с головкой. Надо Дружка плавать научить.

— На том берегу будем учить, — сказал я. — А пока перенесем его на руках.

Хотел я схватить Дружка, а он прыг от меня. Вова его попробовал схватить в охапку, а Дружок и от него отскочил. Стали было Дружка ловить, да разве его поймаешь? Мы и во дворе никогда его не могли поймать. А тут он как принялся носиться по берегу. Лает — заливается. Думал, наверное, мы это играем с ним. Устали мы за ним бегать.

— Пусть тут остается, — сказали ребята. — Мы не виноваты, что он такой глупый.

Перешли мы речку, искупались и стали в песке валяться. Вдруг слышим, кто-то кричит:

— Ральф, назад! Ральф, ко мне!

И сразу же перед нами огромная рыжая собака появилась. Шерсть у нее мокрая, глаза злющие. Мы лежим, не шевелимся. Так всегда надо делать — не шевелиться, чтобы собака на тебя не кинулась. Страшно всё-таки — вдруг кинется? А собака припала к земле и ну на нас лаять: «Р-разорву, р-разорву, мол, я вас».

Какой-то черный лохматый ком заслонил нас от собаки. Мы даже не сразу сообразили, что это наш Дружок напал на рыжую собаку.

Они сцепились в клубок и рыча покатились по песку. Только мелькали белые клыки, да пучки черной и рыжей шерсти летели во все стороны.

В это время подбежал незнакомый дядя в белых брюках. Он ухватил за ошейник свою рыжую собаку, а Дружка хотел ударить ногой. Тут мы опомнились и бросились к нему, громко крича:

— Не смейте бить Дружка! Ваша собака первая на нас напала.

— Разберешься тут, кто первый, — ворчал дядя, оттаскивая рыжую собаку. — Никого из вас она не укусила, ребята?

— Нет, — говорим, — не успела.

— Вот и хорошо, — обрадовался он и, крепко придерживая за ошейник свою собаку, ушел от нас.

Мы тоже держали Дружка за шею и за лапы, потому что он еще рычал.

Потом мы стали обнимать и гладить Дружка.

— Как же это он тут очутился? — удивлялись ребята.

— Вот здорово! И воды не побоялся, и плавать научился.

— И большой собаки не испугался, — хвалили мы Дружка.

— Это он чтобы за нас заступиться, для дружбы.

— Недаром мы его Дружком назвали!

Вот как было дело…

Сидел я поздно вечером дома один, потому что папа и мама эту неделю во вторую смену работали. И должен был я сидеть до половины первого ночи, то есть я должен был спать, но я сидел и читал книгу «В дебрях Уссурийского края».

Мне захотелось по карте посмотреть, где это всё происходит, про что в книге говорилось.

У нас большая старая карта Советского Союза есть. Она в сенях на шкафу лежала.

Вышел я в сени, а там темным-темно — лампочка недавно перегорела. Ну, нащупал я в углу столик, придвинул к шкафу, залез и шарю в темноте. Помню, что карта, свернутая в трубку, здесь где-то лежит, а под руку всё папки какие-то попадаются, книги…

И вот кажется мне, что около меня еще кто-то есть. В темноте часто так кажется. Я знаю. И всё-таки неприятно. Ну, шарю и вдруг слышу, будто кто-то рядом чихнул тихонько. Я даже замерз сразу. И ведь знаю, что никого не должно быть сейчас, потому что сени были заперты. Были… Вот то-то, что были, а сейчас… Кто его знает?

Вдруг кто-то опять, теперь у самого моего лица: «Фырк — чхи!»

Эх! Я как заорал, стол покачнулся, грохнулся я на пол и сам не помню, как в комнате очутился. Наш кот Васька за мной пулей влетел. Я дверь на запор…

«Кто это, — думаю, — там? Кто?»

Смотрю, Васька стоит посреди комнаты, спину выгнул дугой, хвост крючком изогнул и тоже в страхе на дверь смотрит.

— Кись-кись, — говорю. — Ты чего, дурак, испугался? Со мной не пропадешь!..

Нарочно громко говорю, чтоб там, за дверью, слышали.

А Васька сел, взглянул на меня и… чихнул.

Многие ребята только притворяются веселыми. Я знаю — сам такой был.

Ну, двойку получил, вроде беда небольшая, а всё же… А если еще двойка? Вот тут уже улыбаешься только для вида… Или родителей вызывают в школу. Тоже радости от этого мало. Но, конечно, виду не подаешь.