Эрнест Сетон-Томпсон - Уличный певец. Рассказы

Рэнди доказал теперь, как глубока была его привязанность к своенравной маленькой подруге. Он пришел в страшное волнение и с громким чириканьем полетел на помощь. Пытаясь ее освободить, он стал тянуть ее за лапку, но это только ухудшило дело. Все их усилия были напрасны и лишь прибавляли новые узлы и петли. Остальные волосы, лежавшие в гнезде, казалось, присоединились к заговору; они спутывались и переплетались, затягивая еще больше несчастную жертву. И вскоре дети, собравшиеся внизу, в парке, с удивлением разглядывали висевший наверху комочек перьев, растрепанный и неподвижный, — все, что осталось от шумливой, предприимчивой Бидди.

Бедный Рэнди был глубокого огорчен. Соседи-воробьи собрались на тревогу и присоединились к его крику, но тоже не могли помочь. Теперь они опять разлетелись по своим домам, а Рэнди продолжал прыгать вокруг или тихо сидеть на месте с опущенными крыльями. Долго еще он не мог примириться с мыслью, что его подруга мертва, и весь день старался чем-нибудь ее заинтересовать и вовлечь в их обычную жизнь. Ночь он провел в одиночестве на дереве, а чуть забрезжило утро, он уже опять носился, чирикая и распевая, вокруг гнезда, с края которого на злополучном конском волосе висела его Бидди, молчаливая и окоченевшая.

Рэнди никогда не был так осторожен, как остальные воробьи. Воспитанный вместе с канарейками, он не был приучен к осторожности. Он не боялся ни детей, ни экипажей. Теперь это его свойство еще усилилось, потому что он был угнетен и опечален. В тот же самый день, разыскивая себе пищу, он не успел вовремя отскочить от посыльного-велосипедиста и попал хвостом под колесо велосипеда. При попытке вырваться хотя бы ценою потери хвоста его правое крыло очутилось под задним колесом. Посыльный промчался дальше, а Рэнди со сломанным крылом стал метаться и прыгать в сторону окаймляющих аллею деревьев. Тут его поймала маленькая девочка. Она взяла его домой, посадила в клетку и с самой неуместной, по мнению ее братьев, нежностью принялась за ним ухаживать. Выздоравливая, он в один прекрасный день привел всех в изумление своими канареечными трелями.

Об этом узнал один газетный репортер. В газете появилась о Рэнди заметка. Заметка эта попалась парикмахеру. Парикмахер явился с несколькими свидетелями, восстановил свои права на диковинную птицу и получил Рэнди обратно.

Итак, Рэнди снова в клетке, его тщательно берегут и откармливают, он снова — первое лицо в этом маленьком мире. Он вовсе не чувствует себя несчастным. Он все-таки никогда не был настоящей дикой птицей. На свободе он очутился совершенно случайно. Случай его свел с Бидди. Их короткая совместная жизнь была полна тревог и случайностей. Случайность погубила ее, и другая случайность вернула его в клетку. Жизнь в клетке, спокойная и бедная событиями, дала ему теперь возможность развивать свои музыкальные способности. Здесь, бок о бок со своими старыми учителями и воспитателями, он живет, словно в консерватории.

Иногда, предоставленный самому себе, он начинает развлекаться постройкой гнезда из прутиков, но с виноватым видом оставляет этот угол клетки, когда видит, что кто-нибудь подходит к ней. Если ему подбросить несколько перьев, он сначала прилаживает их к гнезду, но на следующее утро они неизменно оказываются выброшенными на пол.

Эти упорные попытки строить гнездо возбудили догадку, что он нуждается в подруге, и на выбор ему подсаживали в клетку разных птиц, но результат получался неблагоприятный. Всякий раз требовалось быстрое вмешательство, чтобы предотвратить кровопролитие и спасти птицу, предназначенную ему в невесты.

Наконец эти опыты прекратились, так как было очевидно, что певец предпочитает оставаться холостяком. В его песнях звучал скорее воинственный, чем любовный, пыл, и вскоре парикмахер сделал открытие, что Рэнди поет особенно звонко после победы не над канарейками, а над чучелом самца-воробья. Колотя чучело, Рэнди поет вдохновенно и громко, в особенности, если немой противник имеет памятный ему большой черный галстук на шее.

— Мя-я-со! Мя-я-со! — пронзительно разносилось по Скримперскому переулку.

Все кошки околотка сбегались на этот призыв. А собаки отворачивались с презрительным равнодушием.

— Мя-я-со! Мя-я-со! — раздавалось все громче и громче.

Наконец появился грязный, всклокоченный человек с тачкой. Со всех сторон к нему спешили кошки. Через каждые пятьдесят шагов, как только кошек собиралось достаточно, тачка останавливалась. Человек доставал из ящика вертел, унизанный кусочками сильно пахнущей вареной печенки. Длинной палкой он поочередно спихивал эти кусочки с вертела. Каждая кошка хватала по куску, прижав уши, и, метнув злобный взгляд, с урчаньем бросалась прочь, чтобы насладиться добычей в надежном убежище.

— Мя-я-со! Мя-я-со!

Все новые и новые пенсионерки прибывали за своими порциями. Все они были хорошо известны продавцу печенки. Вот Тигровая — Касильоне, вот Черная — Джонса, вот Черепаховая — Пралицкого, вот Белая, принадлежащая мадам Дантон. Там вон крадется Ангорская — Бленкинсгофа. А тот, что залез на тачку, старый Оранжевый Билли — кот Сойера, наглый плут, хозяин его очень плохо платит. Каждого надо помнить. Вот бежит кошка, хозяин которой аккуратно вносит свои десять центов в неделю. Зато вот та, другая, ненадежна. А вот кот Джона Уаши: этот получает кусочек поменьше, потому что Джон задерживает платеж. Разукрашенный ошейником и бантами крысолов трактирщика получает добавочную порцию в награду за щедрость хозяина. Не менее счастлива и кошка сборщика податей, хотя сборщик не дает, а требует деньги. Вот доверчиво прибегает черная кошечка с белым носиком, но — увы! — ее беспощадно отталкивают. Бедняжка не понимает, что случилось. Она получала печенку в течение долгих месяцев. Почему такая жестокая перемена? Но продавец печенки хорошо знает, в чем дело: ее хозяйка перестала ему платить. У него нет никаких книг, он руководствуется только памятью, и память его никогда не обманывает.

Кошки, не числившиеся, так сказать, в списках аристократии, дожидались на почтительном расстоянии, надеясь на счастливую случайность. В числе этих прихлебателей находилась одна серая жительница трущоб, бездомная кошка, пробавлявшаяся чем бог послал, тощая и грязная. Одним глазом она следила за тачкой, а другим поглядывала, не подстерегает ли ее собака. Десятки кошек удалились, получив свою долю печенки, а у нее все еще не было никакой надежды на завтрак. Но вот большой кот, такой же бездомный, как и она, напал на одну из пенсионерок, чтобы отнять у нее добычу. Жертва выронила мясо, готовясь к обороне. Пока они дрались, серая трущобница схватила кусок и была такова.