Ханну Мякеля - Дядя Фёдор пёс и кот. Гарантийные человечки. Страшный господин Ау

— У тебя, Иван Иванович, хорошее дело может выйти. Ведь до сих пор мыши с людьми не ладили. А ведь можно их помирить. Чем мыши, например, собак хуже? Или пчёл?

— Понял, — сказал Иван Иванович. — Постараюсь.

А дорога всё бежала и бежала назад. И становилась всё короче и короче. Всё путём.

Девочка Таня всё излазила на даче. Но не нашла человечков. И грустно-прегрустно ей стало. И немножко совестно.

— Мама, — сказала она, — я больше не буду человечков искать. Ведь если они от меня прячутся, то знают почему. Пусть живут, как им хочется. Даже если их нет. Если они мне приснились.

И вдруг она увидела кончик белого листка, торчащего из-под холодильника. Девочка взяла его и прочитала:

«Никаких человечков нет. Это всё тебе приснилось. Но котёнка у мамы не проси.

И опять Иван Иванович жил в часах. Он, да Машка, да мышонок Вася. Замечательно они жили. Просто очень хорошо. Только Машка отличилась. Стала яйца нести. Нет чтобы своё гнездо свить, так, здрасте пожалуйста, начала из дома вылетать и по разным часам их раскладывать. Ничего не поделаешь — она же кукушка, а не курица. И в разных часах в разных квартирах стали птенцы выводиться.

Вот почему в современных домах среди современной мебели так много стало обыкновенных деревенских ходиков с кукушкой. Вы это тоже заметили?

Михаил Беломлинский сделал много детских книг, много лет работал главным художником детского журнала «Костер», был одним из основных сотрудников сатирического журнала «Боевой карандаш». Его картинки в детских книгах, журналах, на плакатах необычайно остроумные, добрые и веселые. У этого художника — особый дар создавать портрет. Он рисует своих героев очень похожими, схватывая характерные черты, передает сущность личности. Он любит рисовать шаржи. Портреты получаются у него смешными, трогательными и добрыми, потому что всегда передают его любовь к шаржируемой «жертве».

Еще раз рассмотрим иллюстрации к этой книге. Дядя Фёдор и кот Матроскин живут в обычном городе, как все мы. Входят в парадную с облупившимися углами. Дядя Фёдор смотрит в окно и видит железные крыши с антеннами и авоськи с продуктами, подвешенные к форточкам.

А Простоквашино? Всем нам примелькались эти построенные вкривь и вкось деревянные дома с покосившимися заборами, куры в придорожной пыли и репейник у колодца. Все очень знакомо и известно, но почему у художника это все так удивительно красиво? Да ведь такова жизнь, говорит Беломлинский, стоит только попристальней вглядеться в нее. Для пущей убедительности и чтобы подчеркнуть мысль, что мир, который рисует художник, таков и в действительности, только нужно уметь это видеть, Беломлинский заселяет свои иллюстрации знакомыми и друзьями. Будто хочет еще раз убедить нас, что «жили-были» — это все мы, а не выдуманные герои. Что случается и происходит все это с нами. Только надо уметь это видеть и понимать. В книге «Жили-были улицы» Л. Барбас по городу расхаживают друзья и знакомые Беломлинского, радуясь и удивляясь красоте города. Герой книги про Хоббита как две капли воды похож на Евгения Леонова.

И хотя книги Успенского так известны по мультфильмам и иллюстрации к ним примелькались в многочисленных изданиях, Беломлинский не удержался и, рисуя одного из героев, изобразил художника Б. Монина. Всякий раз, когда выходила новая книга, которую иллюстрировал Михаил Самуилович, друзья и знакомые начинали искать в его картинках свои изображения. И, к своей радости, находили.

А сейчас М. Беломлинский живет в Нью-Йорке. Работает в одной популярной газете. Американцам повезло. С ними беседует наш Беломлинский, помогая им увидеть мир красочным, разнообразным, удивительным.

Фото Александра Китаева

Дядюшка Ау, он же господин Ау, открыл глаза. Но тотчас же закрыл их, как только увидел, что вовсю светит солнце. Он поплотнее завернул себя в одеяло и удобнее уложил себя на подушке. Ему не надо было спешить в детский сад, в школу или на завод. Он жил в лесу и вставал, когда хотел.

— А-аах! У-уух! — произнес он и захрапел, затарахтел во сне как тарахтело бы метро в городе Хельсинки, если бы оно там было.

Пока он тарахтел, сгустились сумерки.

«Приехали, — решил дядюшка Ау. — Пора вставать».

У него не было горячего желания немедленно вылезти из постели. Но его ждали дела.

Если где-то ни с того ни с сего заскрипит дверь…

Что-то загрохочет и страшно свалится…

Нож сверкнет около кладбища…

Ни с того ни с сего вдруг жутко завоет и заухает…

Это работа господина Ау. Вернее, господ Ау, целого семейства, начиная с прапрапрадедушки и кончая просто дедушкой. Такая у них доля и квалификация.

Жалко, что папа куда-то исчез. Если что-то неведомое в лесу застонет и замечется… Под кроватью кто-то заворочается, а никого нет… На кухне зашлепает босыми ногами и зачавкает… Все это господин Ау. Суровый, но справедливый, мрачный а черном плаще. Отчаянный и беспощадный.

Как говорилось выше, отец господина Ау, то есть папа; куда-то пропал. А дедушка не мог толком объяснить, почему дядюшка Ау должен все это делать.

— Так заведено! — говорил он обычно.

Или:

— Не нашего ума дело.

Или:

— Наш прадед терпел и нам велел. Мы люди темные.

Других доводов у дедушки не было. И мотивировок тоже. Скорее всего, дедушка дядюшки Ау не был мая-ком разума. Да и лучом света в лесном царстве, пожалуй, его никто бы назвать не рискнул.

Слава богу, что он еще научил господина Ау читать, заниматься волшебством и пользоваться волшебной книгой. Что он передал внуку основные азы пугания, кричания, шастания по лесам и чердакам.

«Конечно, — иногда думал дядюшка Ау, — мой дедушка был темный. Но он был умелец. Одних видов скрипа он знал двести! А по части клацания, чавкания и воя он мог бы просто выступать в художественной самодеятельности!»