Шарон Крич - Тайная тропа

Мы свернули с тропы и поехали через лиственничные рощи. Дядя Нейт молчал, Джейк шагал рядом.

– Я видела там тётю Джесси, – сообщила я, – у подножия холма.

– Она тут бродит, – сказал Джейк.

Подъехав к хижине, я остановила лошадь. Если честно, я не знала, что думать. Не знала, чего ожидать.

Дядя Нейт не сводил с хижины глаз.

– Я доехал! – воскликнул он. – Я доехал!

Он крутился и ёрзал, пытаясь слезть с лошади.

– Погоди секунду, – сказала я. – Не торопись…

– А в чём, собственно, дело? – спросил Джейк.

Мне же хотелось развернуться и поехать назад домой.

– Моё сердце выскакивает из груди, – пожаловался дядя Нейт.

– Зинни, тебе не кажется, что с ним что-то не так? Нейт?

Дядя Нейт лежал на кровати в хижине, а мы с Джейком пытались его оживить. Джейк ногой выбил дверь и внёс дядю Нейта внутрь. Я боялась, что дядя Нейт умрёт. Неужели я снова едва не убила его?

– Джейк, он ведь не умрёт? – спросила я. – С ним всё будет в порядке?

Джейк не ответил. Он щупал у дяди Нейта пульс.

– Нейт? Нейт?

Всё закрутилось колесом: кровать, дядя Нейт и Джейк. Фотографии на комоде, подушки на стуле, игрушки, пальто.

Я схватила дядю Нейта за руку.

– Только не умирай. Лучше поговори со мной.

Он что-то пробормотал, но что именно, я не разобрала.

– Слышишь? – спросила я. – Он пытается говорить. Он не умрёт, ведь так? Дядя Нейт?

– Наш дом, – прошептал он.

– Чей дом? Кто здесь живёт?

Он моргнул.

– Роза, Джесси… и я…

Я отпрянула и в ужасе посмотрела на него.

– Вот чёрт! – выругался Джейк. – Вот чёрт!

Дядя Нейт моргнул.

– Нет ящика, – он похлопал по моему запястью. Он сказал это совершенно серьёзно; он хотел, чтобы я поняла.

– Дядя Нейт? Ящик? Почему тётя Джесси забралась в ящик? Я её напугала? Это всё та змея?

Он не ответил.

– Или это медальон? Это из-за него? Потому что она в последний раз видела его в руке у Розы?

– В сарае, – прошептал он, – она думала, что ты Роза…

– Но я не была Розой! Я не Роза!

– Что Роза идёт за ней…

Слышать это было выше моих сил.

– Как это ужасно, как ужасно…

Он снова похлопал меня по запястью.

– Нет, она хотела, чтобы Роза… она хотела увидеть её…

– Вот чёрт! – снова буркнул Джейк.

– Три ночи, – сказал дядя Нейт, – три ночи подряд она слышала, как Роза зовёт её. Как она говорит: «Готовься…»

– Вот чёрт! – произнёс Джейк.

– Этот доктор сказал, что у Джесси была диабетическая ко… ко…

– Кома, ты имеешь в виду?

– Какая разница… она забыла принять свой инсулин… или она приняла свой инсулин и забыла поесть, одно из двух, и доктор сказал, что она впала в эту самую диабетическую ко… – Его веки затрепетали. – Но я знаю правду. Она тосковала по Розе…

Дядя Нейт закрыл глаза.

Значит, я ни в чём не виновата. Он не обвинял меня. Правда накатилась на меня, как огромная волна. Она обрушилась на меня, омыла и выбросила на берег. И всё же мне было больно думать, что я была там, жила и дышала, но она предпочла быть с Розой.

– А как же я?

– Тыковка, у тебя есть мать… – простонал он и отключился.

Меня как будто пронзила тысяча крошечных жал. Я отвернулась.

– Сделай что-нибудь! – умоляла я Джейка.

Он склонился над дядей Нейтом. И пока он пытался его оживить, моё внимание привлекли несколько фотографий на комоде. Я присмотрелась. Я знала этих людей.

Там были тётя Джесси и дядя Нейт. Там была малышка Роза. Десятки фотографий в рамочках. Лосьоны тёти Джесси. Её духи. Её маленькое зеркальце.

Господи, как же мне холодно!

Пальто тёти Джесси на крючке. Её корзинка с рукоделием на полу. А там, рядом со шкафом, сумка для покупок, а в ней игрушки, плюшевые мишки и зайцы. Я вытащила их одного за другим. Они были мне знакомы. Я видела их, брала их в руки, играла с ними.

На полке, в горшке, я нашла крошечный браслет с буквами Р-O-З-А. Он лежал на розовом, вязанном крючком капоре. Рядом – альбом с фотографиями малышки Розы: на руках у тёти Джесси; лёжа на белом одеяле; сидя рядом с дядей Нейтом на диване… и так далее. И, наконец, фото меня и малышки Розы, ковыляющей, словно древняя старушка, по гостиной.

Рядом с горшком и альбомом была маленькая чёрная коробочка, и в ней кольцо Джейка. Я схватила его и передала Джейку.

– Вот чёрт…

– Зинни… тыковка, – прошептал дядя Нейт.

Джейк сжал руку дяди Нейта. Я склонилась ниже.

– Это кольцо было от Розы, – прохрипел он. – Роза звала… – Его губы скривились в лёгкой улыбке. – Мне здесь нравится, и мне понравится там, но… – Его руки снова дёрнулись. – Я не хочу быть в этом ящике…

Я оглянулась на комод, но стоило мне повернуть голову, как дядя Нейт дёрнулся, по его телу пробежала дрожь, а потом он лежал тихо и спокойно, и я испугалась, что он ушёл, ушёл, ушёл.

Джейк сел на лошадь и поскакал искать моих родителей, а я осталась с дядей Нейтом. Глаза у него были закрыты, тело – неподвижно, на лице застыла маска чистейшего спокойствия, как будто он наконец добрался туда, куда так стремился. Он был жив, но я боялась, что смерть проскользнёт незаметно, как ночь сменяет день, тихо, бесшумно. Я открыла ящики комода один за другим. В узком верхнем лежали десятки писем. Все они начинались так: «Моей дорогой Розе». Некоторые заканчивались словами «твоя любящая мать», а другие – «твой любящий отец». Все они были написаны за последние девять лет, с тех пор как Роза умерла.

В некоторых сообщались новости:

Сегодня мы посадили кукурузу .

Другие были полны любви:

Твоя кожа похожа на шёлк .

Третьи исполнены тоски:

Мы так по тебе скучаем …

Во многих упоминалась я:

Зинни умеет читать! Сегодня вечером она прочитала нам целиком всю твою книжку про медвежонка. Ты читаешь, Роза ?

А также:

Сегодня Зинни нашла двух брахиоподов, но она называет их «брахипотами». Мы сохранили одного для тебя .

И ещё:

У Зинни грипп, и мы ужасно переживаем. Как твои дела, Роза? Ты здорова ?

Во втором и третьем ящиках лежала детская одежда Розы, от распашонок до платьев и комбинезончиков четырёхлетнего ребёнка. Все аккуратно свёрнуты и переложены веточками лаванды.

Я не была готова к тому, что ждало меня в нижнем ящике. Вытащив его, я передёрнулась. Там бок о бок лежали я и малышка Роза. Лежали, держась за руки, как две подружки.

Те самые куклы, которых сделала тётя Джесси, но только такие живые, такие округлые и мягкие, как настоящие малыши, что их легко можно было принять за двух спящих малышей.

Я потрогала их сомкнутые ручки, и в следующий миг изнутри выскользнула монета – дубликат медальона с выгравированными на нём буквами ДНСВ. «До нашей следующей встречи». Мою память как будто прорвало. Одна картинка сменяла другую. Мы были в цирке. Роза, я, тётя Джесси и дядя Нейт. Мы заглянули в кабинку к гадалке и смотрели в её хрустальный шар. Она взяла наши руки и внимательно изучила ладони, Розы и мои. После чего положила каждой на ладошку медальон и сказала: «До нашей следующей встречи».