Лемони Сникет - Тридцать три несчастья. Том 1. Злоключения начинаются [сборник litres]

Мистер По был банковским служащим, который после пожара вел дела Бодлеров, и должен вам сказать, справлялся он с этим далеко не лучшим образом. У него было две основные обязанности: найти для сирот хорошего опекуна и сохранить для них состояние, которое оставили им родители. Однако до сих пор каждый найденный мистером По дом был катастрофой – здесь это слово означает «сущим бедствием, включающим в себя трагедию, обман и Графа Олафа». Граф Олаф – это ужасный человек, который хотел прикарманить состояние Бодлеров и, чтобы его украсть, прибегал к любым, даже самым отвратительным, махинациям, какие только могли прийти ему в голову. Раз за разом он был почти у цели, раз за разом бодлеровские сироты раскрывали его план, и раз за разом ему удавалось бежать – а мистер По только и делал, что кашлял. Теперь он сопровождал детей в Полтривилль, и мне больно говорить вам, что Граф Олаф вновь появится с очередным гнусным планом и что мистер По вновь не сумеет оказать сиротам хотя бы мало-мальскую помощь.

– Какой красивый лес, – повторил мистер По, перестав кашлять. – Я думаю, дети, здесь вам будет хорошо. Во всяком случае надеюсь на это, ведь я только что получил повышение в Управлении Денежных Штрафов. Теперь я Вице-Президент Департамента Разменной Монеты и отныне буду занят, как никогда. Если у вас здесь что-то не заладится, мне придется поместить вас в школу-интернат до тех пор, пока я не сумею выкроить время, чтобы подыскать для вас другой дом, поэтому, пожалуйста, ведите себя наилучшим образом.

– Конечно, мистер По, – сказала Вайолет, не добавив, что они с братом и сестрой всегда вели себя наилучшим образом, но добра им это не принесло.

– Как зовут нашего нового опекуна? – спросил Клаус. – Вы нам не сказали.

Мистер По вынул из кармана лист бумаги и, прищурившись, заглянул в него:

– Его зовут мистер Вуз… мистер Кви… Не могу произнести. Имя очень длинное и сложное.

– Можно посмотреть? – спросил Клаус. – Может быть, я сумею разобраться, как оно произносится.

– Нет-нет, – возразил мистер По, убирая бумагу. – Если оно слишком сложно для взрослого, то для ребенка и подавно.

– Ганд! – выкрикнула Солнышко.

Как многие младенцы, Солнышко изъяснялась в основном звуками, перевод которых на общепринятый язык часто представлял известную трудность. На этот раз она, пожалуй, имела в виду нечто вроде: «Но Клаус читает много сложных книг!»

– Он вам скажет, как его называть, – продолжал мистер По, будто Солнышко и рта не раскрывала. – Вы найдете его в главной конторе лесопилки «Счастливые Запахи», которая, как мне говорили, находится в нескольких шагах от вокзала.

– Разве вы не пойдете с нами? – спросила Вайолет.

– Нет, – ответил мистер По и снова откашлялся в платок. – В Полтривилле поезд останавливается только один раз в день, поэтому, если я сойду, мне придется остаться на ночь и пропустить день в банке. Я просто высажу вас и сразу поеду обратно в город.

Бодлеровские сироты с тревогой посмотрели в окно. Их не очень радовала перспектива быть высаженными в незнакомом месте, словно они пицца с доставкой на дом, а не трое детей, одиноких на всем белом свете.

– А что, если объявится Граф Олаф? – осторожно спросил Клаус. – Он поклялся снова найти нас.

– Я дал мистеру Беку… мистеру Дью… я дал вашему новому опекуну подробное описание Графа Олафа, – сказал мистер По. – Так что, если ему придет фантазия объявиться в Полтривилле, мистер Шо… мистер Гек… уведомит об этом власти.

– Но Граф Олаф всегда меняет обличье, – заметила Вайолет. – Его часто трудно узнать. Разве что по вытатуированному глазу на щиколотке.

– Татуировку я тоже включил в описание, – нетерпеливо сказал мистер По.

– А как насчет его помощников? – спросил Клаус. – Обычно он берет с собой по крайней мере одного из них, чтобы тот помогал ему в разных кознях.

– Я всех описал мистеру… Я всех их описал владельцу лесопилки, – сказал мистер По, пересчитывая жутких пособников Олафа по пальцам. – Крюкастый. Лысый мужчина с длинным носом. Две женщины с толстым слоем пудры на лице. И та громадина, не то мужчина, не то женщина. Обо всех ваш новый опекун поставлен в известность, ну а если возникнут проблемы, помните, вы всегда можете связаться с любым из моих партнеров в Управлении Денежных Штрафов.

– Каска, – мрачно выговорила Солнышко. Пожалуй, она имела в виду нечто вроде: «Не очень-то утешительно», но ее голос заглушил свисток поезда, прибывшего на Полтривилльский вокзал.

– Вот мы и на месте, – сказал мистер По, и дети не успели опомниться, как уже стояли в здании станции, провожая взглядом поезд, скрывающийся среди темных деревьев Конечного Леса. Шум паровоза становился все тише, и вскоре трое детей остались совсем одни.

– Ну, – сказала Вайолет, поднимая чемоданчик с немногочисленными пожитками, – давайте найдем лесопилку «Счастливые Запахи». Тогда мы сможем познакомиться с нашим новым опекуном.

– Или по крайней мере с его именем, – хмуро заметил Клаус и взял Солнышко за руку.

Если вы собираетесь поехать в отпуск, вам будет небесполезно приобрести путеводитель, то есть книгу, в которой приводится перечень интересных и приятных мест, заслуживающих того, чтобы их посетили, и даются полезные советы относительно того, что делать, когда вы прибудете. Полтривилль не внесен ни в один путеводитель, и, бредя по его единственной улице, бодлеровские сироты сразу поняли почему. По обеим сторонам улицы располагались небольшие магазинчики, но ни у одного из них не было витрины. Была почта, но вместо флага, развевающегося на флагштоке, наверху раскачивался старый башмак, а через дорогу начиналась высокая деревянная стена, которая тянулась до самого конца улицы. Посреди стены была высокая и тоже деревянная калитка с надписью: «Лесопилка „Счастливые Запахи“», выведенной грубыми и вязкими на вид буквами. Вдоль тротуара, где могли бы расти деревья, вместо этого высились кипы старых газет. Короче говоря, все, что могло бы сделать город интересным и приятным, было сделано унылым и неприятным, и если бы Полтривилль числился в путеводителе, единственным полезным советом относительно того, что делать, когда вы в нем окажетесь, было бы: «Уехать». Но уехать трое сирот, разумеется, не могли, и Вайолет, вздохнув, повела брата и сестру к калитке. Она уже хотела постучать, когда Клаус дотронулся до ее плеча.

– Посмотри, – сказал он.

– Вижу, – ответила она.

Вайолет подумала, что брат говорит о буквах, которыми выведено «Лесопилка „Счастливые Запахи“». Ведь, остановившись перед калиткой, дети поняли, почему эти буквы были такие грубые и вязкие на вид: они состояли из бесконечного множества комочков разжеванной жевательной резинки. Однажды мне довелось видеть вывеску «Берегись», буквы которой были составлены из мертвых обезьян. Так вот, после нее вывеска лесопилки «Счастливые Запахи» была самой омерзительной вывеской на свете, и Вайолет подумала, что брат имеет в виду именно это. Но, обернувшись к нему, она увидела, что смотрит он вовсе не на вывеску, а в дальний конец улицы.