Зоя Воскресенская - Ленивое солнце [Рассказы]

Цыплята стали попискивать, сначала тихо: «пи-и, пи-и», а потом всё громче и громче.

— Оживают! — захлопала в ладоши Катюшка.

Дед насыпал в тарелку пшённой каши, налил в баночку воды.

Цыплята стали клевать и пить воду.

Гаврюшка посмотрел, как они пьют воду, и испугался:

— Цыплята простудились. Видишь, как они давятся?

— Нет, это курица научила их так пить, — сказал дед. — Да, кстати, про курицу-то мы и забыли.

Дед пошёл в сад.

— А мой цыплёнок самый лучший, — похвалился Гаврюшка, — смотри, он пушистый и совсем не противный, как эти цыплята.

В коробочке с круглыми окошечками попискивал Гаврюшкин цыплёнок.

— Никому его не отдам, сам воспитывать буду.

Но Катюшка даже не взглянула на Гаврюшкиного цыплёнка. Эти маленькие, жалкие, с выпученными глазами синеватые цыплята были для нее милее всех.

Дед принёс курицу.

Она подбежала к тарелке с кашей, ворошила клювом пшено и звала цыплят, будто сама нашла эту тарелку с кашей и словно не было этого страшного ливня. Курица вместо благодарности больно клюнула Катюшку в руку, стала опять хлопотлива, сердита и совсем забыла, как недавно была одинока.

Цыплята встряхивались и снова становились пушистыми. Они весело пищали, и кошка в соседней комнате яростно царапала порог, мяукала и рвалась на кухню. Все цыплята собрались возле курицы, только один цыплёнок остался лежать на половике и хоть подсох, но пушистым не стал.

— Жаль, погиб этот цыплёнок, — сказал дед.

— Курица не заметит, — вздохнула Катюшка.

— А вот кто-то из ребят будет обижен. Приедут завтра утром шестьдесят человек, а цыплят только пятьдесят девять.

Дед усадил квочку с цыплятами в большой ящик. Курица распушила крылья, чтобы прикрыть своих детей, она боялась дождя.

— Эх, эх! Не хватает нам с тобой одного цыплёнка, что мы завтра детишкам скажем? А? — спрашивал дед курицу.

Она не ответила. Она не знала, что ей недостаёт одного цыплёнка. Курица не умеет считать. Катюшка, наклонившись над ящиком, глаз не спускала с цыплят, каждый из которых старался быть поближе к матери.

Гаврюшка стоял рядом с коробочкой в руке. В ней тоскливо попискивал цыплёнок, словно перекликался с теми, что сидели в ящике.

Дед сидел на табуретке, разминал пальцами папиросу и чему-то усмехался. Все молчали. Только курица всё квохтала и оглядывалась вокруг. Кажется, она догадалась, что не хватает одного цыплёнка.

Гаврюшка заглянул в коробочку на своего цыплёнка и подошёл к деду:

— Дедушка, примут моего цыплёнка в детский сад? Ведь он совсем похож на других?

Дед ответил не сразу. Он зажёг спичку, долго прикуривал, и в глазах его поблёскивали искорки от спички.

— Должны принять, если ты этого захочешь, — сказал он наконец и выпустил облачко дыма.

Гаврюшка посмотрел на сестру. Та радостно кивнула головой.

Тогда Гаврюшка вынул из коробочки цыплёнка, подержал его в ладонях, вздохнул и опустил в ящик. Цыплёнок весело пискнул. Гаврюшка хотел посмотреть, не обидят ли его другие, но уже не мог найти его среди пушистых и жёлтых, как цветы, цыплят.

Дед кинул папиросу в печку, усадил внука на колени.

— Да, я совсем забыл сказать, что тебя тоже приняли в детский сад. Ты останешься здесь и будешь ухаживать за своим цыплёнком, за всеми Катюшкиными цыплятами.

Дед засмеялся, и всем стало весело. Только кошка царапалась в дверь и жалобно мяукала.