Анатолий Митяев - Тысяча четыреста восемнадцать дней [Рассказы о битвах и героях Великой Отечественной войны]

В 1942 году союзники второй фронт не открыли. Обещали в 1943-м. И тоже не открыли. Высадка англо-американских войск в Северной Франции началась лишь летом 1944 года — 6 июня, в 1083-й день Великой Отечественной войны. Нормандская операция — ее кодовое наименование «Оверлорд» — положила начало открытию второго фронта в Европе. Несмотря на то что союзники создали огромные силы для вторжения, захват стратегического плацдарма шел медленно, борьба за его расширение продолжалась до 24 июля, до дня войны 1131-го. К этому времени англо-американские войска захватили участок побережья в 100 км по фронту и до 50 километров в глубину.

Радовались ли мы этому событию? Радовались.

Дивизионы нашей 9-й гвардейской минометной бригады в те дни мчались по белорусским дорогам. Остался позади освобожденный Минск. Фашисты бежали. Мы гнались за ними. Били залпами эрэсов по тем, кто пытался остановится, на них кидались танки, на грузовиках пехота, а с воздуха — штурмовики. И снова спидометры отсчитывали километры. Мы, солдаты, еще не знали, что окружаем, уничтожаем огромную массу немецко-фашистских войск, что плененные здесь враги пройдут по Москве — на показ народу. Но настроение все равно было отличное. И мы радовались вступлению в Европу американцев и англичан — тому, что и они могут присоединиться к нашему делу, к нашей суровой работе. Дело-то какое! Работа какая! Разгром фашизма!

Похожая радость бывает у плотников, которым сосед помог втащить бревно на верхушку сруба. Сами втащили бы. Но человек помог — спасибо ему… А в 42-м мы радовались бы по-иному — как если бы сосед подставил свое плечо под бревно, когда оно готово было придавить мастеров.

Почему союзники два года «открывали» второй фронт? Еще раз вспомнив знаменитую истину: «Война есть продолжение политики…», Англия и США ждали, когда Советский Союз и Германия истощат друг друга в кровопролитных битвах.

А почему второй фронт все же был открыт? И почему летом 1944 года? Опять же: «Война есть продолжение политики…» В те месяцы правящим кругам Англии и Соединенных Штатов Америки стало предельно ясно, что Советский Союз не только разгромит фашистскую Германию, но и поможет трудящимся Европы установить в своих странах демократические порядки. Фашистская оккупация и война открыли простым людям глаза на пагубность капиталистического строя. Люди хотели переустройства общества. Буквально во всех странах Европы, где хозяйничали оккупанты, возникли и окрепли силы Сопротивления.

Английские солдаты на севере Франции, в Нормандии .

Над Нормандией английские самолеты .

Советских воинов за границей встречали цветами. И не только цветами. По мере продвижения наших войск к какой-либо стране там вспыхивали народные восстания. Во главе их стояли коммунисты. Так было в Болгарии, Румынии, Словакии, Чехии… Формировались польские, чехословацкие, болгарские, румынские, венгерские дивизии; они шли в сражения рядом с воинами Советской страны.

Это в Центральной и Юго-Восточной Европе. А в Западной? Во Франции летом 1944 года во многих областях патриоты вели настоящие сражения против оккупантов. Только в отрядах партизан и вольных стрелков-франтиреров, возглавляемых коммунистами, было свыше 200 тысяч бойцов. В Париже произойдет восстание, парижане во главе с коммунистами освободят свой город от немецко-фашистских захватчиков до прихода туда союзных войск. В Италии самыми сильными среди партизанских отрядов были коммунистические бригады имени Гарибальди. В маленькой Бельгии воевали против захватчиков 150 тысяч вооруженных патриотов. И в этой стране наибольшим влиянием из всех партий пользовалась партия коммунистов.

Когда знаешь такие факты, не трудно догадаться, почему высадка союзных войск произошла летом 1944 года, а не в иное время. Американские и английские капиталисты, высадив свои войска на Европейский континент, делали «ход конем» — били и по фашистам и по освободительному движению.

Черчилль упорно добивался, чтобы армии союзников высаживались не во Франции, а на Балканском полуострове. Его позиция с самого начала была ясна: с Балкан, двигаясь на север, пересечь советским войскам дорогу в Германию. И уж что совершенно точно, они подавили бы народно-демократическое движение в Балканских странах. Ведь они не остановились перед прямой оккупацией Греции, где народ сам изгнал немецко-фашистских захватчиков и шел за коммунистами.

Вот как обстояли дела с открытием второго фронта.

Но было бы неверно отрицать вклад союзных войск в завершающие бои с гитлеровцами. Мы относимся с чувством воинского братства к английским, американским, канадским, австралийским солдатам и морякам, которые плыли через Ла-Манш, высаживались на берег, сражались в Арденнах, на Рейне, дошли по германской земле до Эльбы. Они-то воевали честно. И не их вина, что сделали для победы над фашизмом меньше, чем могли.

На карте Белорусской операции синими линиями с зубцами обозначены рубежи обороны гитлеровцев. Первый рубеж нами взят в начале наступления. Взят и второй, что на сотни километров протянулся по западному берегу Березины. Березина не везде широкая. Но всюду широка болотистая пойма реки — от одного до двух километров. И вот такая серьезная преграда преодолена в короткое время. Тут надо спасибо сказать летчикам, партизанам и воинам Днепровской военной флотилии. Все они, своими методами, своими способами, облегчали танковым и стрелковым соединениям форсирование реки. Корабли флотилии переправили с восточного берега на западный 66 тысяч солдат и полторы тысячи орудий. Бронекатера (на них танковые башни с пушками и «катюши») заходили по реке в тыл к фашистам и подвергали их обстрелу. Внезапные нападения партизан, засады, мины на дорогах, неожиданные меткие выстрелы угнетающе действовали на противника. Напомню, в те дни врага уничтожали 150 партизанских бригад и 49 отдельных партизанских отрядов общей численностью 143 тысячи бойцов.

Настроение немецко-фашистских войск, мягко говоря, было паршивое. Вот что свидетельствовал пехотный офицер, попавший в переплет у Бобруйска: «Русским удалось в районе Бобруйска окружить 9-ю армию. Поступил приказ прорываться, что нам вначале удалось… Но русские создавали по нескольку окружений, и мы из одного окружения попадали в другое… В результате этого создалась всеобщая неразбериха. Нередко немецкие полковники и подполковники срывали с себя погоны, бросали фуражки и оставались ожидать русских. Царила всеобщая паника… Это была катастрофа, какой я никогда не переживал. В штабе дивизии все были в растерянности, связь со штабом корпуса отсутствовала. Никто не знал реальной обстановки, карт не было… Солдаты теперь потеряли всякое доверие к офицерам. Страх перед партизанами довел до такого беспорядка, что стало невозможно поддерживать боевой дух войск».