Майкл Морпурго - Рожденный бежать

Когда они переехали в новый дом, Бест уже давно вырос из корзинки: Патрик с мамой и папой промахнулись с размером – они не ожидали, что пёс вырастет таким большим. Но новую корзинку ему покупать не стали: он занял диван. Папа дразнил его «собакой жирафьей породы». Мама не возражала, чтобы Бест спал на диване, ведь он был такой чистоплотный. После него не оставалось ни шерстинки, он почти не приносил грязи ни из сада, ни с прогулок в парке. Конечно, ему случалось иногда прятать косточки под диванными подушками, но Патрик обычно находил их и убирал, и мама даже не успевала ничего заметить.

Почти весь день Бест валялся на диване, совершенно довольный жизнью, и ждал, когда можно будет пойти за Патриком в школу, ведь потом они отправлялись на ежедневную пробежку в парк. Они шли к своей любимой скамейке на самой вершине холма, на котором был разбит парк. Оттуда Патрик любовался, как Бест бегает, и ему было видно пса, куда бы тот ни побежал. Тут уж Бест из собаки жирафьей породы превращался в собаку породы гепардьей, и когда он мелькал мимо и уносился вдаль, прохожие только рты разевали. Иногда другие собаки пытались играть с ним в догонялки, но у них не хватало выносливости и проворства, чтобы тягаться с ним. Он кого угодно мог обогнать и обхитрить. Прыгал, будто газель, гарцевал, как антилопа. А Патрик всегда поджидал его на скамейке, и он всегда прибегал.

Когда Патрик смотрел, как бегает Бест, он чувствовал, как всё его тело теплеет от чистой радости – от макушки до пяток. А когда Бест прибегал к нему из дальних уголков парка, Патрика охватывали такая гордость и радость, что он готов был завопить от восторга – да частенько и вопил. Тогда Бест ненадолго задерживался, чтобы отдохнуть, прижавшись к хозяину, и тыкался носом в ладонь Патрика в поисках уюта и спокойствия. Но рано или поздно мимо пробегал терьер, неподалёку садилась ворона, мелькал в траве беличий хвост – и Бест снова уносился прочь, будто ракета. Патрик знал, что пёс больше всего на свете любит погоню, – но только погоню. Своими большими зубами Бест ни разу в жизни никого не загрыз. Зубы были ему только для улыбки, но ведь белки и вороны этого не знали.

Не раз и не два полюбоваться пробежками Беста приходил в парк и мистер Бутс. Он ещё и фотографировал пса, и Патрику это было не по душе. Он считал, что Командирище Бутс мог бы и спросить разрешения, но тот никогда этого не делал. Приходили и школьные приятели Патрика – поиграть в футбол, – в том числе и Джимми Рингтон. Однако, стоило Бесту пуститься бежать, как они замирали и глядели ему вслед. Не только у Патрика, но и у всех захватывало дух от восхищения, когда Бест прямо-таки летел над землёй. Это было прекрасно, это было чудесно – воплощённые сила и мощь.

Но в день, когда это случилось, а Бесту было тогда года полтора, они с Патриком были в парке одни. Они немного припозднились, уже вечерело. Мама заставила Патрика сначала доделать все уроки. Поэтому настроение у Патрика было неважное, и по дороге в парк он жаловался Бесту на жизнь. Но когда он увидел, что уже прилетели ласточки и вовсю снуют над травой, то сразу повеселел. Он любил смотреть на ласточек и знал, что Бест обожает их гонять. И очень удивился, когда Бест не стал за ними носиться, а сел у скамейки, глядя на хозяина и встревоженно облизываясь.

– Беги, малыш, – сказал Патрик. – Что с тобой? Давай беги! Беги-беги-беги!

Но Бест не двинулся с места. Он глухо, утробно зарычал, что было совсем на него не похоже. И прижал уши, и затрясся всем телом.

– Ничего-ничего, – сказал Патрик и почесал ему шею, чтобы успокоить. – Просто темнее обычного, вот и всё. Бояться нечего. Куча следов и запахов, есть за чем погоняться. Ну, беги! – Он нагнулся и поцеловал пса в голову. – Всё будет хорошо, честное слово. Беги-беги-беги!

Бест снова неуверенно поглядел на хозяина. В этот миг прямо над ними пролетела ласточка и юркнула в траву, как будто поддразнивала Беста, заманивала его. Бест тут же сорвался с места и умчался, с каждым скачком набирая скорость и вытянув шею. Он зигзагами метался за ласточкой по траве.

– Какой ты красивый! – выдохнул Патрик. А потом закричал во весь голос, чтобы целый мир услышал: – Ты очень красивый! Очень-очень!

Он глядел, как Бест мчится вниз по склону и исчезает среди деревьев. Пёс частенько так бегал, это был его любимый маршрут. Потом он обычно оббегал пруд внизу, разгонял уток, пугал гусей, а потом выскакивал из рощи и огромными скачками нёсся обратно к скамейке, к Патрику. Но прошло несколько минут, а Бест так и не показался. Раньше такого не бывало, но Патрик не забеспокоился. Может, Бест немного заплутал в сумерках, решил он. И стал свистеть и звать пса. Но пёс всё не возвращался и не возвращался, и тогда Патрик понял, что случилось что-то плохое. Сбылось то, чего он боялся больше всего. Бест выбежал в город и заблудился. Его сбил грузовик, украли или отравили злодеи, он утонул, его загрызла другая собака… Сколько бы Патрик ни звал, сколько бы ни свистел, никто не прибежал к нему из тёмной рощи. И никто не залаял в ответ, только шумели вдали машины.

Тогда Патрик бросился вниз по склону, в темноту, пробежал по всем дорожкам, где мог быть Бест, и через рощу, и вокруг пруда, и обратно на холм к скамейке, то и дело останавливаясь, чтобы позвать Беста, присмотреться и прислушаться. Свистеть он больше не мог, потому что заливался слезами. В парке не было ни души, ни людей, ни собак, только серые силуэты уток и гусей уносились прочь по тёмной поверхности пруда.

Тут Патрик понял, что ему нужны помощники. Он помчался домой со всех ног. Мама с папой тут же бросились в парк. Они втроём всю ночь прочёсывали парк с фонариками и всё звали и звали Беста, пока не стало понятно, что всё напрасно. Домой они вернулись на рассвете, отчаянно надеясь, что Бест сам нашёл дорогу и ждёт их. Но нет. Патрик сел на нижнюю ступеньку лестницы, закрыв лицо руками, а папа позвонил в полицию. Там записали приметы Беста и сказали, что изо всех сил постараются его разыскать. И позвонят, как только найдут. Но так и не позвонили.

Патрик с мамой и папой пошли в парк и днём и ещё поискали, но от этого Патрику стало только хуже. Там бегали чужие собаки, рыскали в траве, приносили палочки, мячики и летающие тарелки фрисби. Патрик всем рассказал, что случилось, и всех расспросил. Беста никто не видел. Как будто он сквозь землю провалился.

Пока меня везли в фургоне – в клетке и в наморднике, – у меня было несколько часов на размышления обо всём, что случилось со мной в тот вечер, о том, каким я был глупым и доверчивым, что дал себя поймать. А потом ещё несколько долгих часов в темноте я вспоминал, какой счастливой была моя жизнь, пока меня в одно мгновение не оторвали от всех и от всего, что я любил. Воспоминания крутились у меня в голове, будто повторяющийся страшный сон – и я хотел проснуться, но не мог. Я попался в этот сон, будто в ловушку, и мне было не придумать, как из него выбраться.