Борис Полевой - Мы - советские люди. Рассказы

Через несколько дней целая фашистская часть двинулась к горе Яноша. Она подошла скрытно, и утром, когда над хребтом стал таять морозный туман, часовой с передового поста донес на гору, что по дорогам лентами тянутся фашистские егери, что ведут они на поводу лошадей, навьюченных минометами и боеприпасами, а внизу, в долине, уже развернулась артиллерия. Партизаны выбежали из блиндажей. С крутого откоса все было видно. Они поняли: пути отступления отрезаны.

Люди быстро разделились так, что в каждом из блиндажей оказался маленький гарнизон. Когда наступающие приблизились к гребню горы, заработало несколько пулеметов. Свинцовый шквал мгновенно вымел всю дорогу в зоне, доступной обстрелу. Тогда в ответ из долины ударила артиллерия. Эхо выстрелов и разрывов заметалось меж заснеженных хребтов. Горы вздрогнули. Розовый в утренних лучах иней потек с потревоженных ветвей.

Снаряды рвали, ломали, бросали, как траву, тонкие дубы, пихты, грабы, долбили блиндажи. Появились убитые, раненые. Высота отлично простреливалась, и артиллеристы, не жалел снарядов, обрабатывали ее квадрат за квадратом.

Иван и Милан лежали рядом у одного пулемета. Когда артиллерия начала стихать, они выползли на волю и оба застыли у выхода. Казалось, какое-то гигантское, осатаневшее от страха существо мечется и пляшет на вершине горы, все кругом вытаптывая, выламывая, сокрушая. Но Иван, опытный воин, увидел все, что ему нужно было увидеть. Он порадовался тому, как удачно выбрали они место для обороны. Лучше не выбрал бы и сам Василий Иванович Чапаев, герой его детских лет, о котором он рассказывал словацким товарищам.

С юга и запада гора отвесно обрывалась, и здесь на нее не мог подняться ни человек, ни зверь. Только с востока гора была доступна. Там и вилась тропинка, по которой обычно ходили партизаны, но вся она была под обстрелом пулеметов. На этой тропинке храбрые люди, заняв удобную позицию, могли задержать целый полк. У Ивана родился план. Он приказал достать веревки, которых вдоволь было запасено на партизанских складах, срастить их в одну и навязать на ней узлы. Потом, когда обстрел стих, веревка эта была привязана к прочному пню, а конец был сброшен в пропасть. Расчет был прост: все доступные подходы удерживались врагами, но кому придет в голову охранять отвесную скалу, хмуро нависшую над бездной?

Так, под, аккомпанемент пулеметов, начался этот беспримерный отход. На брезентах спустили раненых, а потом по одному стали спускаться сами. Тем временем Иван и Милан переползали от одного пулемета к другому, перебегали по траншеям из блиндажа в блиндаж. Они решили отойти последними. Каратели не прекращали попыток прорваться на гору, но пулеметы сковывали их. Снова и снова принималась бить артиллерия. Гора смолкла, но как только пушки стихали и атакующие появлялись на тропе, среди дымящихся развороченных блиндажей, снова слышались выстрелы.

А между тем с крутого откоса в пропасть спускались уже последние партизаны.

- Давай теперь ты,- сказал Иван другу, который был контужен при обвале блиндажа.

- Я останусь.- Шахтер старался говорить твердо, хотя еле стоял на ногах.- Отойдем вместе.

- Чудак, обоих сразу веревка не выдержит.- Милан упрямо мотал головой.- Я приказываю тебе, слышишь? Пристрелю за невыполнение приказания!

- Стреляй!..

Мгновение они смотрели друг другу в глаза почти с ненавистью, испытывая характер. Потом улыбка покривила губы Ивана, черные от пороховой копоти.

- Ладно. Как спустятся последние, пойдем вместе. А теперь - к пулеметам!

И еще сколько-то времени они отстреливались. Потом, в минуту затишья, Милану показалось, что товарищ его зовет. Он переполз в соседний блиндаж. Когда глаза освоились с полутьмой, он увидел, что Иван лежит на золотом ковре стреляных гильз, а сапоги его, как всегда начищенные, сверкающие, точно бы плавают в маслянистой луже, растекающейся по дощатому полу. Не поднимаясь, а только оглядываясь назад, он протянул Милану пакет.

- Возьми. Отнеси вниз, спрячь. Придут наши, отдашь. Первому же нашему офицеру отдашь. Слышишь? Это очень важно.

- Я никуда не уйду, Иван. Спустимся вместе или вместе погибнем.

- …Да, я так ему сказал, Ивану,- продолжал рассказ шахтер.- Но он показал рукой на свои ноги, и я понял, что на досках не масло, а кровь. А он все твердит: «Пакет, пакет…» Голос у него слабел, а глаза смотрят свирепо. Я думаю: что делать? Одному мне не спустить его на веревке, я сам еле стою. Даже и пробовать нечего. Чтобы спасти его, нужны еще по крайней мере двое. И я решил спуститься вниз, передать кому-нибудь этот проклятый пакет и подняться на гору с кем-нибудь покрепче: с Тоником или с Карелом. Иван даже как-то сразу оживился и стал меня торопить: «Скорее, скорее, я этих на дороге еще с час продержу…» Только не понравилось мне, что заставил он меня наклониться и поцеловал меня. Но я тогда этого не додумал. Бросился я к веревке, стал спускаться, но слишком поторопился - не остерегся и где-то, почти внизу, сорвался, упал на камни. А когда пришел в себя, меня уже несли Тоник и Карел. Они, как и было условлено, сидели в кустах и охраняли нижний конец веревки. Я свалился чуть ли не на голову им. Очнувшись, я закричал не своим голосом: «Назад! Там Иван! Бросайте меня, лезьте за ним!» Карел ничего не сказал, он только отвернулся, а Тоник произнес так, будто рот у него был набит кашей: «Поздно. Там фашисты». Потом они объяснили, что, когда возились со мной, Иван еще несколько раз принимался стрелять. Было слышно, как ухают гранаты, потом раздался такой взрыв, что горы вздрогнули… Они сказали тогда правду.

Хозяин смолк, стал наливать пиво. Его рука дрожала. Пиво плескалось по столу, но он все же наполнил кружку и разом, как усталый солдат после долгого, утомительного марша, осу-шил ее. Он тяжело дышал. Мальчик замер, прижимаясь к нему, маленькая полная женщина, опустив глаза, старательно перетирала полотенцем давно уже сухую тарелку, и та скрипела у нее в руках. Наконец шахтер произнес:

- Да, вот как оно получилось…

- Ну, а дальше?

- А дальше что ж?.. С закатом немцы сами с горы ушли. Страшна, должно быть, была им наша гора. Мы поднялись наверх и не узнали нашего лагеря. Строили его в лесу, а тут - лесосека, вкривь и вкось деревья валяются. Снега почти нет, его снесло, и всюду громоздится развороченная мерзлая земля. Мы нашли своих убитых. Немцы собрали их, аккуратно сложили в сторонке, даже ветками закрыли. Должно быть, очень уж поразило их это наше упорство. Но Ивана среди убитых не было. Тогда мы послали человека за лопатой и ломом и стали разбирать обломки блиндажа. Земля была закоптевшая, пахло гарью. А когда мы добрались до остатков накатника и подняли обугленные бревна, под ними у пулемета нашли обгорелые кости и нож.