Александр Дюма - Детская библиотека. Том 22

Приняв эти меры предосторожности, мой дед уселся неподалеку, во-первых, для того, чтобы выпутывать собак, если, паче чаяния, они угодят в петлю, и, во-вторых, затем, чтобы вовремя осадить в неуловимого зайца изрядный заряд дроби.

Но тот, видно, смеялся над охотником.

За версту чуя силки, он проделывал дыры в других местах и, не оставляя на колючих ветках ни шерстинки, выскакивал так далеко, что стрелять оказывалось бесполезно.

Как тут не свихнуться!

Два месяца прошли, а заяц оставался живым и невредимым!

Дети не получили рагу.

Жена не сшила себе муфты.

Что до охотника, то он еще жил, если можно было назвать жизнью его жалкое существование.

Дед не знал покоя ни днем, ни ночью. Он пожелтел, как лимон. На костях его осталась только кожа, прозрачная, как пергамент. Но какая-то нечеловеческая сила поддерживала его. Так что, несмотря на ежедневные изматывающие гонки, он все еще крепко стоял на ногах.

Прошло еще два месяца.

Паланы влезли в долги. И в немалые.

Настал день, когда им пришлось покинуть свой дом, который отошел кредиторам.

— Пустяки! — упрямо говорил дед. — Главное — пристрелить, наконец эту каналью!

Жером Палан снял жалкую лачугу на краю деревни.

Повесив ружье на плечо, он взял детей за руки, свистнул собак, кивком головы приказал жене следовать за ним и пошел прочь, не оглядываясь.

Моя бабка плакала, покидая дорогой сердцу дом, где родились ее дети и где она так долго была счастлива.

Прибыв на новое место, она решила, что наступил подходящий момент для серьезного объяснения.

Молитвенно сложив руки, она опустилась перед мужем на колени и стала умолять его взглянуть открытыми глазами на очевидное и признать в случившемся проявление Господней воли.

Но дед мой, которого несчастья лишь озлобили, довольно грубо оборвал жену и, жестом указав на ружье, угрюмо сказал:

— Пусть только этот мерзавец проскачет мимо меня в сорока шагах и тогда я всажу в него хороший заряд дроби!.. Вот это и будет мне отпущением грехов!

Увы! — после этого разговора дед более десяти раз стрелял в зайца с сорока, тридцати и даже двадцати шагов и столько же раз промахивался…

Наступила осень.

Приближалась годовщина трагедии, так круто изменившей жизнь моего деда. Подошло 2 ноября. Жером Палан был занят тем, что изобретал очередное средство борьбы со своим кошмаром.

Перед ним, в очаге, тлела кучка торфа. Рядом сидели дети и жена, пытаясь чуть-чуть согреться.

Вдруг открылась дверь. В хижину вошел хозяин постоялого двора «Льежский герб».

— Господин Палан, — обратился он к моему деду, — не хотели бы вы подзаработать?

Заработки у деда были уже так редки, что сначала он не понял вопроса. Потом покачал головой.

— Вы отказываетесь?

— Я не отказываюсь. Просто не вижу, как можно заработать.

— Очень просто. Сейчас я все объясню.

— Слушаю.

— У меня остановились два охотника из Те. Вы могли бы их сопровождать в качестве егеря.

Намеревавшийся, очевидно, посвятить следующий день охоте на огромного зайца, мой дед собрался было категорически отказаться, но бабка, понимавшая, что творится в его душе, подтолкнула вперед худых и грустных детишек, почти ничего еще не евших в тот день, и «нет» застыло на губах у отца.

— Ладно, — вздохнув, сказал он. — Я согласен.

— В таком случае вы должны будете забрать их завтра в восемь тридцать. Мне, конечно, нет нужды говорить вам о пунктуальности. Помнится, вы были образцом точности, когда держали аптеку… Итак, до завтра. Не забудьте: в половине девятого!

— Не забуду.

— Я могу на вас рассчитывать?

— Можете.

— До свиданья.

— Спокойной ночи.

Трактирщик вышел в сопровождении моей бабки, которая не знала, как и благодарить его.

Дед же принялся готовиться к охоте.

Он наполнил порохом рожок, набрал дроби, вычистил ружье и все это положил на стол.

Бабка села в стороне и задумчиво следила за действиями мужа. Можно было подумать, что она что-то затевает…

Наконец, все легли спать.

В ту ночь дед спал так хорошо, что проснулся позже обычного. Открыл глаза. В доме никого не было. Позвал жену и детей. Никто не ответил. Решив, что все в саду, он встал и быстро оделся.

Кукушка прокуковала восемь часов. Надо было торопиться. Натянув охотничьи штаны, гетры и куртку, дед пошел за ружьем. Но ни ружья, ни пороха, ни дроби с ягдташем на месте не было.

Жером Палан прекрасно помнил, что все было сложено на столе!

Но, обшарив весь дом, ничего не нашел.

Бросился в сад.

Ни жены, ни детей там не оказалось.

Посмотрел на конуру. Собак тоже не было.

Часы на башне пробили половину девятого. Нельзя было терять ни минуты.

Боясь упустить обещанный хозяином «Льежского герба» заработок, дед мой побежал на постоялый двор, надеясь получить все необходимое там.

Охотники были уже готовы и ждали только его. Он рассказал, что произошло и, получив снаряжение, вышел на улицу.

И тут дед увидал жену, бежавшую с ружьем и ягдташем. Рокадор и Тамбелла скакали рядом.

— Жером! — крикнула она издалека. — Разве тебе не нужны собаки и ружье?

— Я их не нашел.

— Прости, дорогой, я все спрятала от детей, а собак отвела к мяснику… вчера он пообещал дать им обрезков.

— А где дети?

— Я брала их с собой… Извини, но тебя ждут господа… Ступай. Желаю тебе ни пуха, ни пера… Но сердце мне подсказывает, что вечером у тебя настроение будет лучше, чем сейчас…

Дед поблагодарил жену, но на прощанье как-то неуверенно махнул рукой. С некоторых пор он мало верил в удачу…

Повинуясь привычке, Жером Палан повел своих подопечных к перекрестку.

Спустили собак, и те принялись искать след. На это раз они что-то замешкались.

Наконец, след был взят и погоня началась.

Однако, как показалось деду, собаки напали на другого зайца.

Но тут, наклонившись, один из охотников сказал:

— Ба! Вот это да! Ну и след!.. Господин Жером, вы когда-нибудь видели у зайца такие огромные лапы?

Сомнений не оставалось. Только один зверь мог оставлять такие гигантские отпечатки.

Дед помрачнел. Если злому року вздумается лишить удачи этих двух охотников, то обещанного вознаграждения не видать.

Пока он размышлял, собаки приблизились к зайцу.

Их лай становился все громче и заливистее.

Охотники разошлись, чтобы попытаться перехватить зайца на кругу.

Дед повел самого старшего из них к перекрестку, где заяц пробегал уже несколько раз. Ему было любопытно поглядеть, что же получится у человека, так сказать, нейтрального.

Дед уже серьезно подумывал, что этот заяц был заколдованным. И теперь надеялся, что заряд, выпущенный из ружья охотника из Те, положит конец чарам. Но зайца будто подменили.