Инна Давидович - Пионеры-герои [Рассказы и очерки]

Записал

Д. МИЛАШЕВСКИЙ

( Перевод Б. Бурьяна )

Есть в районном центре Ивацевичи Брестской области улица имени Николая Гойшика, которая с весны до осени тонет в цветах сирени и вишен, в зелени молодых деревцев. Имя Николая Гойшика присвоено Яглевичской средней школе Ивацевичского района. Это же имя носит и один из пионерских отрядов в 42-й школе города Минска.

Кто же такой Николай Гойшик?

За окном — ночь. Темная, осенняя. Ветер свищет в голых ветвях яблонь, окружающих хату. Коля не спит, ворочается с боку на бок. Мать только что погасила коптилку, но спать не ложится. Примостилась на скамейке и сидит. Она как всегда ждет, пока придет отец. А сегодня его что-то долго нет.

«Куда он исчезает? — думает Коля. — Позавчера пришел поздно, измученный; вчера тоже на рассвете возвратился, а нынче снова нет».

Но вот в окно постучали. Тихонько, три раза. Это отец. Мать быстро поднимается, лязгает засов, и в хату входит отец.

Не зажигая огня, он садится с матерью у окна и что-то шепчет. Коля слышит слова:

— Сегодня к вечеру на станцию Ивацевичи прибыло много эсэсовцев. Ожидается наступление на партизан. Медлить нельзя. Я сейчас же должен предупредить об этом своих.

— Мама, куда это папа опять пошел? — тревожно спрашивает Коля.

— Спи, сынок, спи. Он скоро вернется.

Нет, в такую ночь Коля не сможет заснуть.

— Мамочка, ты меня выслушай хорошенько. Я ведь не маленький: мне тринадцать лет. Я все слышал. Я знаю, куда ушел папа. Верь мне, мама…

В ту ночь долго говорили мать с сыном. Начистоту, по-взрослому. Узнала Ольга Андреевна, что Коля ее тоже не сидит сложа руки. Как-то раз он пас коров и нашел на опушке леса ящики с патронами, станковый пулемет. Зарыл в яме. У него есть и револьвер: Все это он собирается отдать партизанам. И еще сказал Коля матери, что свой пионерский галстук зашил в куртку и неразлучен с ним.

Мать обняла сына, тихо промолвив:

— Так и нужно. Молодец ты у меня, сынок.

За лесом вспыхнуло зарево. Горела соседняя деревня. Языки пламени поднимались высоко в небо. До слуха доносилась глухая стрельба.

— Видишь, сынок, что они делают, душегубы. Снова жгут, снова расстреливают…

После той ночи Коля тоже стал партизанским связным.

Оружие, которое он собрал, было передано партизанам.

Куда не могли пройти Василий Демьянович и Ольга Андреевна, проникал Коля. Прикинувшись мальчиком-сиротой пли пастушком, который хочет наняться где-нибудь на работу, он бродил по деревням, по железнодорожным станциям, а сам выполнял в это время важные партизанские поручения.

Гремели взрывы в немецких гарнизонах. Летели под откос фашистские эшелоны. Это, используя данные, принесенные Колей, народные мстители громили врага.

А сколько партизанских листовок расклеил Коля на улицах Ивацевич и окрестных деревень! И каждая начиналась словами: «Смерть немецким захватчикам!»

Коля беспокойно ворочается в постели: ой, какие они стали, эти дни и эти ночи в войну! Прежде он так любил с мальчишками гурьбой шагать по извилистой тропинке к лесу и там прислушиваться к гулкому шуму сосен, над которыми проплывали сизые облака. «Ау!» — идет по чаще эхо мальчишеских голосов. Посыплет, как сквозь сито, мелкий дождь — и все засверкает вокруг. С сосновых темно-зеленых игл срываются на землю крупные капли. Попадет такая за воротник — озноб по всему телу. И весело. Приютятся ребята где-нибудь под вывернутой с корнем елью и давай разные истории рассказывать. Вспомнят, как мужики волков травили в здешних местах, и притихнут. Прислушаются. Негромко шуршит дождик в ветвях, да солнце, сверкая в разрывах туч, поджигает капли разноцветными огоньками. Однажды в такой день Коля сказал дружкам, что в революцию солдаты и рабочие в Питере «обложили» царский Зимний дворец, как стаю волков, — ударила «Аврора», и начался штурм. Настал конец буржуям да помещикам! «А ты откуда знаешь?» — спросил кто-то из мальчишек. «Батя рассказывал», — ответил Коля.

Колин отец, Василий Демьянович Гойшик, был председателем Яблынковского сельсовета. И хотя не любил Коля хвастаться, но в душе очень гордился, что папе его доверено представлять Советскую власть в целом сельсовете. Вот на вопрос сына о том, когда же она началась эта самая Советская власть, и ответил как-то Гойшик-старший, рассказав и про Питер, и про Ленина в Смольном, и про «Аврору». Коле иногда казалось, будто он сам видел когда-то, как через огромную площадь бегут в атаку на Зимний матросы и развеваются у них на ветру ленточки: «Ур-ра!» А министры поднимают руки кверху.

Ребята слушали Колю, поеживаясь от прохлады.

Было это еще до войны. А теперь отец должен отстаивать Советскую власть. «Человек уходит в ночь» — вычитал Коля в одной книжке. Была она про революционеров. И отец его тоже уходил в ночь…

Уходил к партизанам, чтобы сообщить сведения о немецких эшелонах, о пополнении вражеских гарнизонов, о полицаях-бобиках. Многое ему рассказывал Коля. Знал, что вторглись в страну оголтелые враги Советской власти. Это они срывали красные флаги, портреты Ленина, жгли книги. Всюду появилось изображение свастики и тупоклювого орла. На столбах и на стенах домов расклеены приказы, в которых крупными буквами выведено слово: «Расстрел».

Семье Гойшиков тоже грозил расстрел, когда Коля привел домой двоих раненых красноармейцев и спрятал их на сеновале. Бабушка и мать вели себя так, будто ничего у них в доме не изменилось. Чтобы ни у кого не возникло подозрений. Ночами пробирался Коля к раненым, кормил и поил их, помогал перевязывать раны.

В 1943 году полицай выследил и выдал фашистам Василия Демьяновича. Отважный подпольщик попал в лапы палачей. Его зверски истязали, добиваясь, чтобы он рассказал про подпольные явки, назвал связных и навел на след партизан. Колин отец умер, даже не сказав, зачем он в тот день приходил в Ивацевичи.

В тот же самый день в деревню Воля нагрянули каратели. Готовилась расправа над всей семьей Гойшиков.

Ольга Андреевна сразу догадалась, что нужно вооруженным фашистам в Воле. Подводы еще только свернули к хутору, как она кликнула Колю с бабушкой, и втроем, они кинулись бежать в лес. Морозный ветер зло бил в лицо, слепил глаза. Ноги проваливались в рыхлый снег. Кружила метель. Она заметала следы и мешала бежать. Бабушка привалилась к березе и прошептала:

— Сил моих нету идти. Бегите, детки, сами, а я…

— Так ведь лес рядышком! — крикнул Коля. — Давай, бабушка, я тебе пособлю.

— Нет, не дойти мне. Только вас задержу…

Сквозь слезы видел Коля, как заковыляла бабушка к дому. В ушах звучал ее голос:

— Тебе жить и жить, внучек, а мне уже девятый десяток. Я их задержу в хате…