Николай Григорьев - Приключения крылатого колеса

– Поздравьте, товарищи, – встретил инженер Пчелкин комсомольцев, показывая изобретение. – Установка лопастей произведена за один день. Давайте-ка подсчитаем, что это даст в масштабе всего заказа. По-моему, выигрыш в полтора года! Я не ошибаюсь, товарищи? – весело подмигнул он строгим контролерам.

Комсомольцы, придя в себя, поздравили инженера, а в поисках лодырей принялись бродить по другим участкам. Наконец, усталые и недовольные друг другом, сухо расстались.

Несколько дней спустя Орешникова по какому-то случаю шла в комитет комсомола и натолкнулась на Кружалова. Испачканный в краске нос, фартук, в руках маховая кисть.

– Новость, Галина! Погляди-ка, что сейчас будет.

"Черная доска" стояла на полу.

– Ага, все-таки выискал лодырей, – сказала девушка. – Молодец. Ну, пиши фамилии. Интересно, кто такие…

Парень, не отвечая, а лишь только загадочно ухмыляясь, обмакнул маховую кисть в ведро с краской и как шлепнет по доске! Образовалась красная клякса, которую самодеятельный маляр тут же размазал во все стороны.

– Петька, – кинулась к нему девушка, – ты же все испортил! Но Кружалов важно отстранил ее.

– Не ершись, Галина. Все законно. Велено ликвидировать "черную доску". Две недели она простояла дурой. Один только лодырь и обнаружился – сама "черная доска". Так что из комитета распоряжение – переделать "черную доску" на "красную".

Вскоре завод в торжественной обстановке выдал Средней Волге первую турбину.

Галина Орешникова уже не начинающая студентка. Теперь она четверокурсница. Работает все там же, в лаборатории, и одновременно учится, станет инженером.

Это очень трудно – успевать и тут и там.

Редко теперь встречалась и с Кружаловым. Парень подошел к ней на митинге, когда завод праздновал выпуск первой турбины для Волги.

– Здорово, видать, устаешь, Галя, – сказал он, внимательно и с сочувствием оглядывая девушку.

– Петя, но у тебя тоже усталый вид.

– Галина! Да знаешь ли ты, что такое сборка этого черта-бронтозавра? – выпалил он с горячностью. – Без фигурных мозгов сейчас на сборке и делать нечего. Задает нам волжанка жару!

Орешникова вспомнила, что в одном из последних номеров заводской газеты был портрет Кружалова и статья: "Изобретательство на сборочном стенде".

– Ну, пока! – И убежал.

С тех пор они вот уже почти год не виделись. За это время с завода на волжский берег ушла вторая турбина, третья, четвертая, пятая, шестая…

Главный конструктор Иван Петрович Белов довольно часто выезжал на строительную площадку гидростанции. Возвращался он оттуда в настроении воинственном, высыпал на головы работников завода вороха новых идей.

– С приездом, Иван Петрович! – встретила Орешникова главного конструктора, когда он возвратился из очередной поездки на Волгу. Она несколько замялась, потому что не смогла подать руки: шла с грудой учебников.

– Здравствуйте, студентка, здравствуйте! – Профессор пожал ей локоть.

Возвращаясь с Волги, профессор не только привозил новые идеи, но и приезжал поздоровевшим. Вот и сейчас с дороги он похудел, громоздкая фигура его стала стройной, подвижной, как у молодого. А лицо огрубело. Зимние восточные бураны сделали его коричневым. Он весело заговорил с девушкой, и морщины, разглаживаясь, выглядели на его потемневшем лице белой сеткой. "Белые морщины, – улыбаясь, подумала Галина, – как на фотонегативе. Вот интересно! "

– Вы утомлены, дорогая, – говорил между тем профессор, – захирели над книгами. Подозреваю, что отрываетесь от жизни. Давно не бывали в главном корпусе? А ведь там большие перемены! Как раз я собираюсь туда. Не желаете ли вместе?

Студентка охотно согласилась сопровождать профессора.

Профессор Белов и Орешникова оделись и вышли на заводской двор. Под ногами замерзшие лужи. Тонкий апрельский ледок со звоном крошился; и осколки, взблескивая на солнце, разлетались, как кусочки радуги.

Вот и калитка в главный корпус.

Орешникова осмотрелась. Пока здесь для нее ничего нового. Под ногами все те же грубо опиленные деревянные торцы. Но, кажется, Галя разучилась по ним ступать – или виноваты высокие каблуки? Торцы постланы не для изящной обуви. Шершавая опиловка – это чтобы рабочий, особенно с ношей, не поскользнулся: здесь падать не следует – кругом железо.

На темных торцах серебрится рельсовая колея. Рельсам не дает потускнеть, надраивая их своими колесами, паровозик "два усача", видно, часто бывает здесь, подавая в диковинных вагонах заготовки, убирая готовые детали. Впрочем, так было и прежде.

Но вот новинка! В цехе прибавился мостовой кран, да какой богатырский! Сразу заметен среди остальных.

Орешникова остановилась, подняв глаза и любуясь новым мощным механизмом. Он был ярко-красного цвета, значит, совсем молодой. Это еще не окраска, а лишь первичная пленка, которая предохраняет механизм от ржавления. Это как бы белье на молодом металлическом теле. Каждую новорожденную машину одевают в белье, и оно всегда красное. А уж потом, по белью, маляры накладывают краску желаемого колера. Это уже будет, так сказать, мундир машины. Мостовые краны обычно ходят в зеленых мундирах.

Между тем новый кран начал поднимать груз. Девушка в восхищении замерла. Она знала прежде возможности кранового хозяйства цеха. Кран-новичок поддел на свой двурогий крюк втулку средневолжской турбины. Восемьдесят тонн! Прежде, чтобы переместить втулку, спаривались два крана, соединяя крюки. А этот – раз! – и никаких хлопот!

Шарообразная, с шестью глазницами втулка, оторвавшись от земли, повисла на цепях. Из глазниц начали выскакивать люди. Это были сделавшие свое дело стропали.

Раздался колокольный звон. Это сигнал с крана: "Берегись, все долой с прохода!"

Взвыли моторы, и кран двинулся в путь. Галя посмотрела ему вслед: "На стенд сборки потащили втулку, к Петьке Кружалову!"

Профессора Белова то и дело останавливали инженеры и мастера, спрашивая по разным поводам его мнения, совета, и Галина оставалась одна.

Наконец Белов освободился. Весёлый, подошел к девушке:

– Идемте к Пчелкину. Покатаемся на карусели!

Карусель застали в ходу. На планшайбе сидела 80-тонная втулка для очередной волжской турбины. Растачивались глазницы-окна – места для крепления лопастей.

Галина вступила на шайбу. С нею – профессор и Пчелкин. Стали кататься.

– А у нас опять новенькое, – сказал молодой инженер Галине, – примечаете?

Оказалось, карусель теперь работала в два резца. Мощность этого огромного станка прежде использовалась наполовину, а то и меньше. Чтобы исправить дело, смонтировали второй суппорт: еще один слоновый хобот с резцом. Но и этим не ограничились. Материал, из которого готовятся резцы, наука непрерывно улучшает, делая его все тверже и тверже. И карусельщики решили не отставать от науки. Резцы, которые были заправлены сейчас в суппортах, прокладывали борозду втрое глубже, чем прежние резцы. Иными словами, избыточный слой металла теперь удавалось сточить с заготовки втрое быстрее. Это одним резцом. А их поставлено два. Значит, производительность карусельного станка увеличилась в шесть раз.