Фрэнк О'Коннор - Протест настоящего мужчины

— Дилэни полоумный! Дилэни полоумный!

Я понял: в школе надо быть поосмотрительней, иначе я рискую потерять уважение невидимок.

Я держал себя в шорах почти весь год. Но однажды случилось нечто ужасное. Я входил в школу со двора и в раздевалке возле нашего класса наткнулся на Гормана — он что-то брал из пальто на вешалке. Гормана я про себя величал «паршивой овцой» нашей школы. Я его недолюбливал и побаивался, этого дубоватого и смазливого вредину с гнусной ухмылкой на лице. Внимания на него я не обратил, потому что на несколько секунд отключился и уплыл в мир моей мечты — мир, где отцы дарят сыновьям, как минимум, пять фунтов, а за честь школы всегда вступается тихий, неприметный с виду паренек вроде меня, — в рассказах его называли «темной лошадкой».

— Кого ты тут высматриваешь? — грозно зашипел на меня Горман.

— Никого я не высматриваю, — возмутился я, вздрогнув от неожиданности.

— Я просто взял карандаш из своего пальто, — добавил он и сжал кулаки.

— А мне-то что? — удивился я. Тоже, нашел из-за чего бучу поднимать.

— Вот то-то же, что ничего! — рявкнул он. — И не суй нос не в свое дело!

— Сам не суй! — парировал я — не позволю разговаривать со мной в таком тоне. — Я к тебе лез, что ли?

На том, посчитал я тогда, дело и кончилось.

Но после перемены Убийца вошел в класс с поразительно серьезной миной и, поигрывая в руках карандашом, остановился перед нами.

— Встаньте все, кто утром выходил из класса! — приказал он. Потом чуть набычился и взглянул на нас из-под бровей. — Все, я сказал!

Поднялось несколько человек, в том числе и мы с Горманом. Что еще выдумал Убийца?

— Ты брал что-нибудь из пальто на вешалке? — Ои положил тяжелую волосатую лапу на плечо Гормана и угрожающе заглянул ему в глаза.

— Я, сэр? — невинно воскликнул Горман. — Нет, сэр.

— А видел, как кто-нибудь брал?

— Нет, сэр.

— Ты? — повернулся он к другому мальчишке, и мысли мои в панике заметались: я понял, почему Горман соврал! Но мне-то, мне как быть?

— Ты? — Большое красное лицо, голубые глаза оказались от меня в нескольких сантиметрах. В нос ударил запах туалетного мыла. Я окончательно растерялся и сказал совсем не то, что хотел.

— Я ничего не брал, сэр, — еле слышно произнес я.

— А видел, как кто-нибудь брал?.. — Он поднял брови, ясно показывая, что мое замешательство от него не укрылось. — У тебя что, язык отсох? — вдруг заорал он, и все, как завороженные, уставились на меня. — Ты? — коротко бросил он следующему, будто я его больше не интересовал.

— Нет, сэр.

— Всем сесть на свои места! — распорядился он. — А ты, Дилэни, останься.

Он подождал, пока все усядутся, и повернулся ко мне:

— Выверни карманы.

Пришлось подчиниться, и тут же по классу пронесся сдавленный смешок. Пронесся и через секунду смолк — Убийца окинул всех испепеляющим взглядом. А причина для смеха была: чего только в моих карманах не водилось! Прямо не карманы, а музеи; я сам понятия не имел, зачем нужна половина из того, что я извлекал на свет божий. О, это был антиквариат, правда уж слишком дряхлый и без бирки. Среди прочего я вытащил книжку со школьными рассказами, мне ее за день до этого дал один чудак; он жевал бумагу, словно жевательную резинку. Убийца выхватил эту книжку и встряхнул ее, брезгливо отведя руку в сторону. Тут он увидел обгрызенные углы и поля, и его передернуло от отвращения.

— Ах вот что, — презрительно произнес он. — Это так ты проводишь свой досуг? И что ты делаешь с этой мерзостью? Ешь ее?

— Она не моя, сэр, — ответил я под хохот класса. — Моего знакомого.

— И с деньгами ты так же обошелся? — быстро спросил он и чуть склонил набок круглую голову.

— С деньгами? — недоуменно переспросил я.

— С шиллингом, который сегодня утром исчез из пальто Флэнагана. (Флэнаган был маленький горбун, и родители его здорово баловали — ни у кого другого в школе таких денег не было и быть не могло.)

— Не брал я никакого шиллинга. — Я заплакал: — Вы не имеете права так говорить…

— Я имею право говорить, что ты нахальный и самоуверенный щенок! — с яростью прохрипел он. — И тебе это даром не пройдет. Чего ждать от ученика, который читает эту грязную, отвратительную, гнусную мерзость! — Он разорвал мою книжку и швырнул ее в угол. — Грязная, гнусная английская мерзость! А теперь вытяни-ка руки!

На сей раз невидимки покинули меня. Они не привыкли, чтобы о них говорили в таком уничижительном тоне, и убежали. А Убийца совсем обезумел, так бывает, когда человек натыкается на что-то выше его понимания. Даже одноклассники — а уж они-то большой любовью ко мне не пылали — и те были потрясены…

— Заяви на него в полицию, — советовали они мне после урока. — Из-за плеча замахивался, это же надо! Тюрьма по нему плачет!

— А почему ты не сказал, что никого не видел? — спросил старший из нас, Спиллейн.

— Потому что я видел. — Я вспомнил обо всех своих несчастьях и снова зарыдал: — Я видел Гормана…

— Гормана? — недоверчиво переспросил Спиллейн. — Так это Горман спер шиллинг у Флэнагана? Чего же ты так прямо и не сказал?

— Это было бы непорядочно… — всхлипнул я.

— Интересно, почему?

— Горман должен был сам сказать правду, — заявил я. — И в приличной школе ему объявили бы бойкот.

— Чего объявили?

— Бойкот. Никто не стал бы с ним разговаривать.

— А на кой Горману говорить правду, если он на самом деле спер этот шиллинг? — спросил Спиллейн таким тоном, будто разговаривал с младенцем. — Эх, Дилэни, — с сожалением добавил он, — совсем ты, я вижу, спятил. Посмотри, до чего себя довел!

Вдруг, откуда ни возьмись, в толпу ворвался Горман, красный от злости.

— Дилэни! — угрожающе зарычал он. — Ты сказал, что я украл у Флэнагана деньги?

Горман — это я сообразил уже потом — был озадачен моим поведением не меньше Молони да и всех остальных. Додумался он вот до чего: раз я не выдал его даже под угрозой наказания, значит, боюсь его больше, чем Молони, а коли так, нужно совсем меня застращать. Но время он выбрал неудачное — сейчас я и не думал перед ним трепетать. Вместо ответа я кинулся на него и со всей силы — рраз по этой гадкой роже! Такой прыти он от меня никак не ожидал. Он вскрикнул и схватился за лицо — на руке появилась кровь. Тут он отшвырнул свой портфель — и на меня, но в эту секунду открылась дверь школы, и на пороге показался хромоногий Мэрфи, тоже учитель. Мы все кинулись врассыпную, теперь уж не до драки.

Увы, она не прошла бесследно. На следующее утро после молитвы Убийца оскалился на меня:

— Дилэни, это ты вчера после уроков дрался во дворе?

Секунду-другую я колебался. Может, и вправду не стоит ломать копья? Но тогда невидимки исчезнут навсегда… И я снова решился на правду.