Евгений Рудашевский - Солонго. Тайна пропавшей экспедиции

— Чего ждём? — спросил он, но осёкся. Увидел, что дверь приотворена. Кто-то выломал замок. Вырвал вместе с куском дерева. Теперь на его месте зияла рваная брешь.

Мама аккуратно потянула дверь на себя. Вошла в прихожую.

В доме будто побывал смерч. Мебель была опрокинута, зеркала — разбиты, единственный диван — выпотрошен до самых пружин. Даже кухонная столешница была сброшена на пол.

Дедушкины вещи лежали в общей груде осколков и раскуроченных полок. Кто-то активно поработал здесь топором. Только что. За несколько минут до возвращения Марины Викторовны.

Артём с удивлением, позабыв всякую тоску, осматривал погром в дедушкином доме. Вместе с мамой поднялся по лестнице — увидел, что смерч пронёсся и на втором этаже.

Фанерная ширма под ванной — выломана. Кровать — перевёрнута. Матрас — разрезан. Здесь явно что-то искали. Но что? И почему именно сейчас? Дом стоял без жильцов больше года. Почему грабители не ворвались сюда раньше? И если это были грабители, почему они не взяли ни телевизор, ни микроволновку? Даже иконка в серебряном киоте висела нетронутой.

Этого Марина Викторовна не знала.

Артём любил дедушку. У Виктора Каюмовича всегда было о чём рассказать. Посмеиваясь тихим, заговорщицким смехом, он вспоминал о приключениях юности. О том, как едва не погиб на разливе Амура, как видел извержение Ключевской сопки — километровый столб лавы ещё долго снился дедушке, до того мощной, насыщенной была его красота. Показывал шрамы на спине, оставшиеся после встречи с медведем на диком берегу Витима. Артём, затаившись, смотрел и слушал. Даже трогал дедушкины шрамы. Хотел однажды получить такие же. Сказал об этом маме. Испугавшись, она два года назад не пустила его в поход с дедушкой. Виктор Каюмович уверял её, что всё ограничится двухдневной прогулкой по берегу Байкала:

— Чего ты испугалась-то? Мальчика пора приучать к походной жизни.

— Мам! — просил Артём.

Всё было тщетно. Марина Викторовна и думать не хотела о том, чтобы куда-то отправить сына с дедушкой. Артём не успокаивался, и мама наконец записала его в лагерь. Сказала, что ему надо набраться опыта, прежде чем идти в настоящий поход.

Марина Викторовна надеялась, что после первой же поездки в лагерь сын забудет о тайге, но ошиблась. Его мечты о приключениях только усилились. Он теперь ещё больше хотел путешествовать — как дедушка, приезжать домой после дальней экспедиции и улыбаться тому, с каким интересом все слушают его рассказы.

Когда Виктора Каюмовича признали без вести пропавшим, Артём решил, что закончит свою жизнь так же — таинственно исчезнет, сгинет в недоступной простому путнику чащобе. Об этом он, конечно, не стал говорить ни папе, ни маме. Они бы не поняли. У них была скучная жизнь. Их пугал даже намёк на возможные приключения. На карте их жизни было слишком много серых пятен.

Папа работал корреспондентом в «Восточно-Сибирском экспрессе». Часто уезжал в Улан-Удэ, Читу и в города поменьше, но приключениями в этих поездках не пахло. Папа сам говорил, что в последние годы пишет только скучные отчёты о ещё более скучных мероприятиях, а настоящего события ему не попадалось уже много лет.

Мама работала в лаборатории Института биологии при Иркутском государственном университете и пятый год писала диссертацию, от одного названия которой веяло неодолимой тоской.

— Вам не понять, — шептал Артём, рассматривая топографические карты байкальского побережья.

Он знал, что однажды не удержится и тайком ото всех убежит в одиночный поход. Теперь, когда не стало дедушки, в этом деле он мог положиться лишь на себя.

Виктор Каюмович говорил, что все проблемы — от неясности:

— Сформулируй свои мысли, и проблема уйдёт. Сам удивишься! Главное, формулируй непредвзято, как ты на самом деле чувствуешь и думаешь. Ведь и с другими людьми все беды — от недостатка общения. Если поругались, сядьте рядышком и честно обсудите, что вас волнует. И не будет никаких ссор.

Дедушка сполна доказывал свои слова. Только не тем, что в разговоре решал семейные конфликты, а тем, что действовал как раз наоборот — замыкался в себе и поэтому плодил конфликты в неисчислимом количестве. Часто ругался с женой. После её смерти ссорился с дочерью даже во время короткой и долгожданной встречи. Всякий раз она говорила Виктору Каюмовичу, что он не бережёт себя, что в старости мог бы уделять ей больше времени, чем в экспедиционной молодости. Дедушка отмахивался, не хотел ничего объяснять.

«Все беды — от недостатка общения».

— В этом ты был прав, — Марина Викторовна подняла с пола чёрно-белую фотографию отца. Вынула из рамки разбитое стекло и поставила её на подоконник.

Только что приходил участковый. Он внимательно осмотрел дом. Зашёл в каждую комнату. Подробно расспросил о том, чем дедушка занимался при жизни. Записал мамины показания беглым неразборчивым почерком, попросил её расписаться и, прощаясь, сказал:

— Вы бы пока уехали к себе. Чего вам тут на осколках жить? А я вам позвоню, когда что-то станет ясно.

— Так кто это был?

— Воры. У нас тут бывает, заезжают из других сёл.

— Почему тогда ничего не украли?

— Может, и украли. Вы ж сами говорите, что не помните точно, что тут и где стояло. Может, знакомые вашего дедушки. Знали, что у него деньги лежат или что-то ещё.

— Почему они именно сейчас заявились? — не отступала Марина Викторовна.

— Да вы не беспокойтесь. Я же говорю, езжайте в Иркутск, а мы тут сами разберёмся.

Марина Викторовна, вздохнув, поблагодарила участкового за совет. Когда он ушёл, позвонила мужу, рассказала о случившемся.

— Да чего тут думать! — воскликнул Сергей Николаевич. — Простые воры. Забрались, ничего не нашли и со злости всё поломали.

— Может быть.

— Давай я в субботу приеду, помогу там, если что. А про участкового забудь. Он скорее золото Колчака найдёт, чем твоих воров.

Вечером заглянула Бэлигма. Пришлось слушать её причитания о поломанной мебели и побитых зеркалах. Больше всего Бэлигму, кажется, расстроили опрокинутые и помятые цветы — те самые, за которыми она ухаживала последний год. Соседка настойчиво предлагала свою помощь, говорила, что быстренько тут всё приберёт, что ей больно смотреть на то, что сделалось с домом Виктора Каюмовича. Марине Викторовне едва удалось заверить Бэлигму, что они справятся сами, и выпроводить её на улицу.

— Какая настойчивая! Ни за что не поверю, что отец вообще пускал её на порог!

Думать об этом было некогда. Мама начала уборку. Артём помогал ей — перетаскивал в прихожую обломки мебели. Решено было сжечь всё то, что не удастся починить.

Неожиданное приключение встряхнуло юношу. Теперь поездка в Кырен не казалась такой скучной. Он неспешно ходил по дому, с интересом осматривал комнаты. Хотел понять, что же тут искали воры. Артём был уверен, что в доме скрыта какая-то тайна.