Иван Кожедуб - Друзья-однополчане

Гитлеровские охотники в районе восточнее Альтдамма стали неожиданно нападать на советских штурмовиков и бомбардировщиков. Сначала им удалось выиграть несколько воздушных боев. И фашисты, очевидно, решили, что асы нанесут поражение нашей авиации и изменят воздушную обстановку.

Командир решил возглавить группу, в которую входили Куманичкин, Титаренко, Азаров, Громов и еще несколько летчиков. Мне, как заместителю командира, приказано остаться на аэродроме и вылетать по вызову Чупикова с КП авиасоединений на усиление.

Тщательно разработав план действий, командир собрал летчиков на КП и четко объяснил задачу. Группе приказано сесть в нескольких километрах от переднего края, на восточном берегу озера Медве, и вылетать на охоту в район юго-восточнее Альтдамма. На аэродроме должно вестись тщательное наблюдение за воздухом. Наши товарищи будут вылетать и наперехват противника «по-зрячему», как только он покажется, и, застигнув его врасплох, наносить удар.

Полковник предупредил летчиков, что условия предстоят нелегкие. Аэродром необычный: узкая и длинная бетонированная полоса, с которой прежде взлетали фашистские самолеты «Мессершмитт-163». Сейчас весенняя распутица: грязь с обеих сторон обступила полосу. А она так узка, что малейший просчет при посадке и взлете может привести к аварии.

Летчиков трудности не пугали. Аэродром на бетонированной полосе сразу же окрестили «засадой», оживленно обсуждали ее преимущество:

— Фашистам и в голову не придет, что среди моря грязи, рядом с передним краем — наши самолеты. Хорошо придумано!

Фрицам со страху покажется, будто мы из-под земли поднимаемся!

Сборы недолги: в полдень все готово, самолеты осмотрены, маршрут, условия полета и посадки изучены.

С волнением провожаем друзей на опасное задание:

— До встречи в воздухе! Возвращайтесь с победой!

Почти каждый день мы вылетали по вызову командира и с КП авиакорпуса на север, к Альтдамму и к озеру Медве, которое служило нам ориентиром для выхода в район боевых действий.

Вылетая на правое крыло фронта, мы преодолевали значительное расстояние и сражаться могли лишь непродолжительное время. Но даже в коротких схватках удавалось наносить воздушному врагу немалые потери.

Действовали мы южнее Альтдамма небольшими группами, совместно с истребителями авиакорпуса генерала Савицкого: они удерживали господство в воздухе, активно вели боевые действия, прикрывали войска и сопровождали бомбардировщики.

Вылетали мы и по вызову с КП авиасоединений на запад: в район Зееловских высот, между Костшином и Берлином, и непосредственно в район Берлина.

За время отсутствия полковника Чупикова я почувствовал еще большую ответственность и за свои действия, и за действия однополчан. Дел и забот прибавилось.

Улетая, командир поручил мне обратить особое внимание на одного летчика.

В полку он служил уже давно, и назвать молодым его было нельзя, но на счету у него не было ни одного сбитого вражеского самолета. На задание он вылетал, но противника не искал, боя не вел. И уже не раз шел у нас разговор о нем с командиром и замполитом.

— Да что же это за истребитель? — удивлялся я. — Надо или перевоспитать его, или строго наказать за трусость.

Как-то вечером вызвал его к себе. Говорил мягко: старался понять, что же он собой представляет. Задал несколько вопросов. Оказалось, летчик он грамотный. Значит, дело тут не в подготовке. И я решил проверить его в воздухе. Вызвал снова на следующее утро и сообщил, что он сейчас полетит со мной в паре на свободную воздушную охоту. Воспринял он это более или менее спокойно.

— На всякий случай проверьте кислородное оборудование, — добавил я, внимательно наблюдая за ним. — Может быть, придется вести бой на большой высоте.

Вижу: он побледнел, глаза у него стали испуганные, губы задрожали. Он хотел что-то сказать, но я сухо заметил:

— Разговор окончен. Помните: главное — искать в воздухе противника. И во время боя не отрываться. Самообладания не терять.

Таких малодушных людей у нас в авиации я еще не видел и был несказанно удивлен и возмущен. Решил его вышколить, да так, чтобы он на всю жизнь запомнил наш полет.

Мы вылетели. Набрали большую высоту. Пересекаем линию фронта. В стороне, справа от нас, — Берлин. Ведомый не отстает.

— Берлин видите? — спрашиваю ведомого.

Он передает спокойным тоном:

— Вижу.

В это время ниже нас справа появляются два «мессершмитта».

— Видите противника? — спрашиваю снова.

— Вижу, — отвечает он совсем другим, дрожащим голосом и приближается ко мне.

— Не жаться! Держать правильный боевой порядок!

Выполнил он приказ своеобразно: перелетел на левую сторону. Теперь он был довольно далеко от моего самолета.

«Трусит явно! — подумал я. — Посмотрим, что будет дальше».

Произвести атаку я не успел: очевидно, фашисты увидели нас и улетели. Впрочем, они часто делали так: уходили, в стороне набирали высоту, а затем возвращались и атаковывали сверху.

Я внимательно проследил: фашисты ушли далеко. Говорю по радио ведомому:

— Видите, враг нас боится!

— Вижу, — отвечает он более уверенным голосом.

Летим дальше. На горизонте появляется восьмерка самолетов. Противник! Шестерка разворачивается вправо и уходит в сторону Берлина. А пара поворачивает к линии фронта. Хорошая будет моему напарнику школа! Он снова начал прижиматься к моему самолету.

— Близко подходите! — передаю я ему.

Он слушается команды. Занимает почти правильный боевой порядок.

— Так держаться! — передаю я.

Переговоры по радио могут обернуться на пользу противнику: он может нас засечь. Но я рассчитываю на скорость нашего полета и высоту.

Сначала я подумал, что враг готовит нам ловушку. Но шестерка ушла в направлении Берлина. И я решил преследовать пару, которая летела к линии фронта с курсом на восток — прямо к Костшину.

Увеличиваю скорость. И по привычке, хоть и мало рассчитываю на помощь, передаю по радио ведомому:

— Атакую! Прикрой!

Сближаюсь с противником. Беру в прицел самолет ведущего. Сейчас в упор расстреляю. Нажимаю на гашетку. Короткий выстрел, и пушки замолчали. В чем дело? Какая-то неисправность. А ведь никогда этого не бывало…

Самолеты врага сделали переворот. Я тоже сделал переворот — и за ними!

Быстро произвожу перезарядку. Не отстаю. «Фоккеры» пытаются набрать высоту. Сближаюсь с ними. Что такое? Не стреляют пушки, да и только!

И тут я вспоминаю о своем ведомом. Да где же он?

Передаю команду:

— Ко мне!

Осматриваюсь: его нигде нет. Впрочем, вот он: ведет огонь на большом расстоянии и уходит с курсом на восток.

Приказываю по радио:

— Не уходи!