Анастасия Соловово - У дяди Васи

Проснулась утром Нюра, подбежала к окну. Жарко.

По ярко-синему небу аэроплан скользит.

На дворе играют в горелки дети. Они громко поют:

Сейчас, после чая Нюра тоже побежит на двор играть там все время, пока мама на службе.

Хочется Нюре поскорей к ребятам. Но вот входит Нюрина мама, ставит на стол чайник и говорит:

- Знаешь, Нюра, куда мы сегодня едем? В деревню, в совхоз, к дяде Васе.

Нюра спрыгивает с подоконника.

- В деревню, мамочка, сегодня? На поезде поедем?

- И на поезде, и на лошади,- отвечает мама,- сама увидишь. Садись теперь чай пить. Мне на работу пора.

Но Нюра никак успокоиться не может, ногами дрыгает, на стуле вертится, все расспрашивает маму о деревне и о том, что такое совхоз, кто там живет, какие там лошади, коровы…

Уехали поздно вечером с последним поездом.

Тесно было ехать. Кругом все крестьяне с мешками. Сначала Нюра смотрела в окно, но потом устала, положила голову на узел и заснула.

Ехали-ехали, вдруг мама разбудила Нюру:

- Вставай скорей! Пора выходить.

На платформе поезд стоит недолго. Только успела Нюра с мамой спрыгнуть с площадки вагона да узлы сбросить, паровоз как запыхтит, свистнет - и пошел дальше поезд.

У платформы ждал их мальчик в одноконной тележке. Его прислал дядя Вася.

Ехать пришлось долго.

Дорога шла то полями, то лесом, где было темно и сыро. Пришлось переезжать широкий ручей прямо через воду. Лошадь не хотела идти, упиралась, задирала голову. Мальчик подстегнул ее кнутом, и она, наконец, послушалась. Вода так и брызгала из-под копыт. Нюре было и весело и страшно.

Поднялись на горку. Увидали длинный забор, за ним сараи, дома. Кое-где в окнах светились огоньки.

Мальчик натянул вожжи:

- Тпру, стой, милая!

Мама сказала:

- Приехали.

На лужайке между яблонями расставлены домики: красные, желтые, голубые, оранжевые. В них живут пчелы.

Пчел очень много, их и сосчитать нельзя.

То-и-дело одни вылетают по две, по три из дырочки под крышей домика, а другие влетают обратно и гудят-гудят…

Вышел из дома Михей Иванович - пчеловод.

Какой смешной дядя Михей!

На нем длинный балахон - для того, чтобы пчелы не залезли под рубашку, на лице сетка, так что и лица почти не видать, а руки голые. Привыкли руки дяди Михея к пчелиным укусам, не болят, не распухают, от них.

Снял дядя Михей с голубого домика крышу, стал внутри руками что-то делать: мед вынимает.

Пчелы так и облепили его, а дядя Михей и не боится ни чуточки.

Хочется Нюре поближе посмотреть. Подошла она к домику - да как вскрикнет: пчела ей в лицо над глазом впилась.

Бежит Нюра, визжит, руками машет, а за ней пчел пять погналось, одна в щеку ужалила, другая в волосах запуталась.

Прибежала Нюра домой, плачет, а тетя Маня смеется и говорит:

- Ты бы потише шла да поменьше бы отмахивалась, пчелы тебя бы и не тронули.

Примочила она Нюре лицо нашатырным спиртом, и жечь перестало.

Вечером пили чай со свежим медом.

Нюра стоит во дворе и смотрит на кроликов. Кролики тоже живут в деревянных домиках, как пчелы. Стоит длинный ряд таких домиков на высоких столбиках. Если поставить эти домики прямо на землю, то, чего доброго, прибежит собака Цыган да и загрызет кроликов.

Подошла Нюра к одной из клеток.

Сидит там кролик, круглый, толстый.

Приотворила Нюра дверцу-хочет погладить кролика. Шерсть у него длинная, мягкая, пушистая. Кролик сначала в угол забился - и вдруг как скакнет через Нюрину руку и прямо в кусты!

Достанется Пюре от дяди Васи!

- Ничего, Нюра,-утешает Нюру работница Марфуша,- мы его изловим. К вечеру кролик не отбежит далеко от клетки.

- Марфуша,- говорит Нюра,-знаешь, мне мама зимой перчатки купила и шапочку из кроличьей шерсти. Значит их стригут, как овец?

Усмехнулась Марфуша.

- Зачем их стричь? Как начнут кролики линять, мы им шерсть руками выщипываем да гребенкой вычесываем.

- Больно им!-морщится Нюра.

- И ни чуточки не больно! Шерсть-то, она ведь сама падать начинает… Заболталась я с тобой, вот что! За травой пойду-кроликов кормить.

Убежала Марфуша, а Нюра никак не может отойти от клеток.

Особенно, нравятся Нюре маленькие крольчата. Они сидят по несколько штук в одной клетке, быстро вбирают себе в рот свежую траву, быстро-быстро жуют ее, посматривая по сторонам блестящими глазами.

Стоит только Нюре постучать по клетке: тук,тук, тук…-сразу они бросают еду, сбиваются в одну кучу и только ушами поводят.

Но больше всех подружилась Нюра в совхозе с работницей Машей. Маша ходила за скотом, коров доила.

Вернутся коровы вечером с пастбища, загонит их пастух в ворота, напьются они у колодца воды из длинных корыт и с мычанием идут друг за другом домой. Каждая корова знает свое стойло, редко когда ошибается.

Бык очень злой. Нюра никогда к нему близко не подходила, но когда его запирали на ночь в стойло и задвигали засовом дверь, она становилась на цыпочки, чтобы одним глазком взглянуть на него сквозь окошечко.

Стоит бык огромный, только сопит, уперся в кормушку рогами, бьет ногой об пол.

И страшно Нюре и тянет посмотреть на быка.

Часто смотрела Нюра, как быстро и ловко доит Маша коров, да и говорит однажды:

- Маша, позволь мне подоить корову.

Маша только усмехнулась:

- Ну, что ж, бери ведро.

Села Нюра, совсем как Маша, на низенькую скамейку возле коровы, поставила на нее ведро и приступила к делу.

Тянет она, дергает корову за вымя, - ни одной капли молока не попадает в ведро. А у Маши оно струей бежит.

Сильно дернула Нюра. Корова вдруг как мотнет головой да как ударит задней ногой по ведру.

Зазвенело ведро и отлетело в сторону.

Сама Нюра от испуга чуть со скамейки не свалилась.

Хохочет Маша на весь скотный двор да и говорит сквозь смех: