Вильям Козлов - Президент Каменного острова. Президент не уходит в отставку

- А что же вы, местные, смотрите?

- Мужики говорят: что им, мол, больше всех надо? - ответил Федя. - Не хотят связываться. Кому охота на рожон лезть? Не все же такие отчаянные, как Президент… - Он взглянул на остров, потом перевел взгляд на Сережу. Как бы мне его нынче повидать…

- Поплыли на остров, - предложил Сережа.

Федя выпростал из рукава куртки руку и взглянул на плоские часы. Всю эту процедуру он проделал с видимым удовольствием.

Пошевелив губами, будто что-то высчитывал, произнес вслух:

Половина девятого натикали… Нету времени. Надо вертаться домой да картошку окучивать.

- Зачем он тебе? - поинтересовался Сережа.

Федя - он сидел на верхней ступеньке крыльца - погладил глянцевый козырек синей железнодорожной фуражки, ловко сплюнул в лопухи, росшие возле крыльца, и поднял на Сережу рыжеватые глаза.

- Передай Президенту…

- Президент ушел в отставку, - перебил Сережа. - Тимофей он теперь, Сорокин, студент Ленинградской лесотехнической академии.

- Эва! Значит, ученым но лесам-озерам будет?

- Ага, - сказал Сережа, хотя толком не знал, какая будет профессия у Сороки.

- Так вот, друг Серега, скажи… Сороке или как там его? Тимофею… Скажи, значит, что в Островитине, у Макарьевых, остановились приезжие из Москвы. В отпуск приехали, отдохнуть, порыбачить… Так вот, значит, они привезли с собой какую-то хитрую штуковину, которую хотят установить на моторке, от нее два толстых резиновых кабеля опускаются в воду, на любую глубину, ну, а потом заведут ее наподобие бензинового мотора, и она током под водой бьет! Как вдарит, так рыба кверху брюхом прет наверх… Это еще почище бомбы! Во-первых, все шито-крыто, во-вторых, хвастаются, что зараз по нескольку пудов берут! Они привезли с собой разборную коптильню, что твоя печь.

- А толом еще тут у вас не пробовали глушить? - сказал Сережа.

- Захотим, говорят, всю рыбу в вашем озере порушим… - продолжал Федя. - Правда, выпивши были. А мой дружок Леха - он вертелся возле стола все слышал. Ну, мне, значит, и рассказал. Они уже один раз опробовали у Каменного Ручья свою машину. Леха говорит, с пуд приволокли рыбы. А и были всего-то на озере меньше часа.

- Все Сорока да Сорока… А сами-то чего смотрите? - упрекнул Сережа. - Браконьеры что хотят делают на вашем озере, а вы и в ус не дуете! Мол, моя хата с краю!

- Я теперь не вольный казак, - усмехнулся Федя. - Через месяц сдам экзамены и зафитилю куда-нибудь с путейцами в сибирскую тайгу новую железнодорожную ветку прокладывать… Первое время рабочим покантуюсь, а потом бригадиром поставят. Командовать людьми стану. И будет Федя Губин по России-матушке железные пути-дороги сквозь леса-болота тянуть…

- А я все еще учусь, - вздохнул Сережа. - Эх, и надоела мне эта школа, если бы ты знал! - Он с любопытством взглянул на Федю: - Может, возьмешь в свою бригаду? И будем вместе… пути-дороги прокладывать?

Федя окинул его критическим взглядом, потом зачем-то поглядел на небо и лишь после этого изрек:

- Слабоват ты, друг Серега, в коленках для такого дела… Знаешь, сколько шпала весит? До ста килограммов! А пробовал стальной рельс подымать? А комарье да гнус всякий в тайге? Запросто может живьем человека сожрать.

- Ты сильнее меня? - обиделся Сережа.

- Привычные мы, - почему-то во множественном числе назвал себя Федя. - Сызмальства занимаемся тяжелым физическим трудом, а у вас, в городе, все готовое… Хлеб-то ни в магазинах растет.

- Будто ты на поле хлеб выращиваешь! - поддел Сережа.

- Нам, деревенским, любая работа по плечу, - сказал Федя.

- Мы, городские, тоже работы не боимся, - не остался в долгу Сережа. - Да чего мы делим: деревенские, городские?

- Ты давай учись, друг Серега, а дороги в тайге я буду прокладывать, - с нотками превосходства в голосе заявил Федя.

- Ладно, я выучусь на инженера и буду проектировать те самые пути-дороги, которые ты станешь в тайге прокладывать, - серьезно пообещал Сережа.

- Ты уж постарайся, друг Серега, - заулыбался Федя.

- А Сороке я скажу про браконьеров, - пообещал Сережа. - Что у них за лодка-то?

- Голубая «казанка». Они ее на прицепе привезли. С плексигласовым козырьком. У нас таких больше нету. Лодка приметная. Мотор подвесной, «Москва».

Федя попрощался за руку и направился к мопеду. Сережа с интересом смотрел ему вслед. Как он сейчас заведет эту трещотку! Однако мопед завелся с первого оборота и сразу же рванулся вперед. Наверное, у него было что-то неладно с переключением скоростей. Федя только чудом не врезался передним колесом в ель. С треском вломившись в ольховый куст, который рос чуть в стороне от тропинки, мопед заглох. Федя как ни в чем не бывало слез с него и снова вывел на узкую лесную дорожку и завел. На этот раз мопед смирно стоял на месте и, оглушительно чихая, порциями выпускал из себя комки синего пахучего дыма.

- Друг Серега, - позвал Федя, сидя на мопеде. - Ты вот что, валяй на рыбалку без меня… Обогнешь с правой стороны Каменный остров - и греби прямиком на Утиную косу…

Сережа подошел поближе и, морщась, воротя лицо в сторону, внимательно слушал. Мопед тарахтел над самым ухом, вонючий дым ел глаза, лез в ноздри.

- Да заглуши ты! - крикнул он.

Однако Федя и ухом не повел. Мопед мелко дрожал под ним, готовый в любую секунду с места рвануться в карьер. Дрожала на продолговатой Фединой голове и новая железнодорожная фуражка, норовя съехать на глаза. Федя привычным движением головы ловко подкидывал ее вверх. Видно, у него была слабость к большим фуражкам. Иначе зачем бы он ее надел, когда на улице такая теплынь?

- У косы сразу примешь влево… - продолжал Федя. - Пошарь глазами увидишь на берегу расщепленную молнией сосну. В аккурат супротив нее и становись на якорь. Там лопушин много, так ты промеж них забрасывай удочку. Червяка насаживай потолще. И сразу несколько штук на крючок. Там глубокая яма. Не где самые лопушипы, а чуть правее. Увидишь, вода там черная и со дна нет-нет пузырики выскакивают. Я сам в ту яму перловую да пшенную кашу кидал. Не один чугунок за прошлое лето опростал… И нонче вволю подкармливал. Попомни мое слово, без леща не вернешься. Заветное место тебе открыл.

Федя поколдовал с рукояткой и отпустил сцепление; мопед, задрав переднее колесо, резко прыгнул, что-то лязгнуло - и с Фединой головы свалилась фуражка. Сережа поднял ее, подбежал к приятелю и протянул.

- Ты что, жить без нее не можешь? - спросил он.

- Форменная, - с гордостью сказал Федя и поглубже нахлобучил фуражку на голову.

- А куда подевал ту… клетчатую? - полюбопытствовал Сережа.

- Эка вспомнил! - улыбнулся Федя. - Ветром ее сдуло, друг Сережа, в прошлом году… Ехал я из Вышнего Волочка на подножке поезда, а ее, родимую, и сдуло. Хотел спрыгнуть на ходу - больно уж кепарь был добрый, да побоялся, шибко шел под уклон проклятый… Так и сгинула моя верная кепочка!