Вильям Козлов - Президент Каменного острова. Президент не уходит в отставку

- Ты не забыл? Нам еще нужно в один магазин, - напомнил Гарик, с любопытством разглядывая девушку.

- Познакомься, это Нина, - сказал Сорока. Он сразу понял, что девушка произвела должное впечатление на Гарика.

Гарик был недоволен: у них еще столько дел, а Сорока, сидя рядом с девушкой, болтал о всякой всячине. Сорока - человек, из которого обычно слова приходится клещами вытаскивать, а тут будто его прорвало, так и заливается соловьем! Невозможно слово вставить… Это, пожалуй, больше всего и раздражало Гарика - получалось, будто он лишний в машине, шофер такси, на которого бесцеремонные пассажиры не обращают никакого внимания… Из разговора он понял, что они всего один раз виделись, причем глазастая Нина приняла Сороку за жулика и привела в милицию…

Поглядывая на нее в зеркальце, Гарик все больше убеждался, что она ничего… Да что ничего - красива! Лицо чистое, овальное с прямым носиком, черные брови узкие, а в крупных глазах, когда она смеется, мелькают блики. Ну и Сорока, вот тебе и тихоня!..

Гарик понемногу тоже включился в разговор и уже больше не вспоминал о том, что нужно в продуктовый. Они проехали всю набережную, нырнули под Литейный мост, свернули на проспект Чернышевского, а потом выскочили на улицу Воинова. Они были рядом с домом, в котором жила Алена, но Сорока ничего не сказал, и Гарик поехал дальше. По улице Воинова было приятно ехать, здесь асфальт ровный, без выбоин. И потом регулировщики в стеклянных будках-аквариумах все время включали зеленый свет.

Погода была солнечная, теплая - почему бы не покататься по городу? А водить машину Гарик любил. Последний год в Москве его приемный отец Вячеслав без опаски давал ему ключи, и Гарик свободно разъезжал по городу. В столице труднее водить - столько разных улиц и переулков, не считая тупичков, а в Ленинграде проще - здесь почти все улицы пересекаются под прямым углом.

- Экзамены сдали? - поинтересовался Сорока.

- Какие экзамены? - удивилась Нина. - Я работаю.

Сорока смутился: он почему-то решил, что она студентка.

- Где же вы работаете, если не секрет? - ввернул Гарик.

- О, это большой секрет! - улыбнулась Нина. - Но вам, так и быть, скажу: я работаю в Апраксином дворе, в комиссионном магазине.

- Ценное знакомство! - воскликнул Гарик. - Вы меня, пожалуйста, запомните как следует, я к вам обязательно зайду.

- Вам, конечно, нужны фирменные джинсы или что-нибудь в этом роде?

- Джинсовую рубашку хорошо бы, - сказал Гарик. - Из грубого материала, с кнопками. И чтобы с заграничной этикетной.

- Сейчас спекулянты к отечественным изделиям пришивают заграничную бирку и продают в несколько раз дороже.

- Вас-то не проведешь! - заметил Гарик.

- На этих джинсах сейчас все помешались, - сказала Нина. - Фирменные не сдают нам на комиссию - продают с рук. Мы ведь не можем их оценить дороже, чем они идут по прейскуранту. А деляги продают их за бешеные деньги.

- Скоро все, как детдомовцы, будут ходить в одинаковой форме, - заметил Сорока.

Он, случалось, заглядывал в комиссионку и даже как-то купил недорогой транзисторный приемник. Там в отделе культтоваров всегда толпа любопытных. Стоят и смотрят на разнообразную заграничную технику: приемники, магнитофоны, проигрыватели. Здесь же неподалеку, у окна, модные ребята в замшевых и кожаных пиджаках с оглядкой торговали пластинками, кассетами, заграничными часами. Слышались реплики: «А-а, «Сейка»! Квадратный вариант с двумя календарями… Можно схватить и штиф… Морда у них красивая, а машина - тьфу! Уж если брать, то лучше «Омегу». У другого окна толковали о новейших заграничных магнитофонах с «Долби-системой», о проигрывателях, о сверхдефицитных «пластах». Слышались имена Реброва, Челентано, Поля Мориа, Рейя Конниффа, Джеймса Ласта…

И вот в этой комиссионке работает Нина…

- Я туда иногда захожу, - наконец сказал Сорока. - Вы за прилавком не стоите?

- Бывает, подменяю продавцов, - ответила Нина. - Вообще-то я закончила торговый техникум и работаю заведующей трикотажным отделом. На втором этаже.

- И вам нравится… эта работа? - поинтересовался Сорока.

- А чем моя работа хуже любой другой? - быстро взглянула на него Нина.

Улыбка исчезла с ее лица, глаза смотрели настороженно. Точь-в-точь, как тогда на Кондратьевском, не хватало только рядом Найды на поводке…

- Я люблю свою работу, - подчеркнула она. - Я в курсе европейской моды, разбираюсь в мужской и женской одежде… - Она бросила взгляд на Гарика. - На ваших джинсах американская наклейка, а на самом деле они японского произвожства.

- Какие японские? - возмутился Гарик, очень гордившийся своими джинсами, купленными у знакомого студента-венгра. - «Леэр»! Знаменитая американская фирма, которая шьет для ковбоев.

- Не расстраивайтесь, это только специалистам понятно, что джинсы не американские. Японцы купили в Штатах лицензию, поэтому и ставят на джинсах американское клеймо…

- Я почему-то думал, вы студентка, - сказал Сорока. - А папа ваш профессор.

Она отвернулась от него, посмотрела по сторонам - они выехали к мосту Александра Невского.

- Куда вы меня везете?

- А вам куда надо? - спросил Гарик, въезжая на мост. Впереди, заслонив перспективу, тяжело полз переполненный троллейбус, а слева грохотал трамвай. Часы пик. В это время весь транспорт в городе переполнен.

- К «Гиганту», - сказал Сорока, взглянув на девушку.

Гарик развернулся за площадью. Когда они остановились перед светофором, Нина кивнула на комиссионный магазин:

- Здесь моя подруга работает. Мы вместе учились.

- Такая же красивая? - игриво спросил Гарик.

- Зеленый, - мрачно заметил Сорока.

- Может, зайдем? - сказал Гарик. - Познакомимся с подругой…

Сорока хмыкнул в ответ и отвернулся, а Нина холодно спросила:

- Вы ездите по городу и подбираете на улицах девушек?

- Не всех, - рассмеялся Гарик, - только красивых!

- Я горжусь, - сказала Нина и замолчала, глядя в окно.

Сорока так и не понял: обиделась она или притворяется? Еще полчаса назад Гарик сидел и боялся рот раскрыть, лишь бросал восхищенные взгляды на девушку. А стоило ей сказать, что работает в комиссионке, сразу перешел на фамильярный тон, стал говорить пошлости; но, заметив, что Нина нахмурилась и замолчала, он, желая сгладить возникшую неловкость, с воодушевлением стал рассказывать, что завтра чуть свет они уезжают на великолепное озеро…

Видя, что Нина внимательно слушает, он еще пуще стал разливаться соловьем. Мол, Швейцария - это ничто по сравнению с Островитинским озером. Как будто он был в Швейцарии! А щуки там водятся почти такие же, как лохнесское чудовище, которое до сих пор не нашли…

- Меня тоже приглашают поехать на машине, - сказала Нина. - По-моему, в ту же сторону… Валдай, Вышний Волочок, Тверь… По пути Радищева из Петербурга в Москву.