Лилия Сорокина - Третий лишний

Я не знаю, как я посмотрела на Юрку, но он слегка смутился, сказал доверительно:

— Брось, Катя, зачем тебе это нужно?

И меня переизбрали с такой же легкостью, с какой выбрали.

Новоиспеченный комсорг вступил в свои права дня через три. Все это время я ждала решительных действий со стороны Клары и с тайной надеждой думала, что у нее ничего не выйдет так же, как у меня. И вот когда ее станут переизбирать, тогда, возможно, вспомнят обо мне. Хороший, скажут, был человек — Катя Бубликова…

Наконец, на третий день после рокового собрания, Клара сказала:

— Сегодня будем вызывать на соревнование восьмой «а». Предлагаю пойти всем. Кто против?

Маленький Рац тотчас выдвинул рацпредложение. Рац сказал:

— Предлагаю выбрать делегатов.

Но мы зарубили его предложение. У нас давнишняя «любовь» с восьмым «а», и мы боялись, что делегаты не справятся. Маруся, которая при этом присутствовала, спросила:

— А меня возьмете?

— Ну, конечно, — сказали мы, — даже обязательно. Для моральной поддержки, и прочее.

— У меня еще есть предложение, — сказала Клара и почему-то покраснела. — С нашими обязательствами познакомиться вместе с восьмым «а».

Мы с Лариской переглянулись и подмигнули друг другу (нас рассадили с ней еще в начале года, потому что мы трещали все уроки, но наши парты были рядышком — нас разделял всего лишь узкий проход между рядами). Наше подмигивание означало одно: посмотрим-посмотрим…

Конечно, ее предложение было против правил: обязательства-то мы должны были обсудить, но на это почему-то никто не обратил внимания, даже Маруся. Видимо, они договорились.

После уроков мы сразу завалились в 8 «а». Хозяева встретили нас улюлюканьем. Мало того, нас сначала вообще не хотели пускать. В дверях «ашники» устроили заслон. Начали было вести переговоры, это нас чуть и не погубило.

— Вы что, спятили? — спросили мы.

— Да, — ответили они. — Убирайтесь.

— Знаете, зачем мы пришли?

— Нет и не хотим, — отвечал заслон, да так дружно, словно на генеральной репетиции. После каждого ответа в классе поднимался гам.

— Неохота связываться, — сказал Серега Непомнящий, — пересчитать бы носы.

— Где ваш комсорг — мы же договорились? — прокричала Клара, но ее крик оказался не толще комариного писка.

Где же Маруся? Она куда-то пропала, а без нее нам не прорваться. Их классного руководителя тоже не было видно.

Что было мочи мы крикнули:

— Где комсорг?

И я орала, и Лариска — мы уже забыли про скептическое «посмотрим».

Нам почему-то непременно понадобилось выяснить именно это, будто комсорг мог помочь.

Страсти накалялись. Ленька призывал всех идти на таран, и мы уже сбычили головы, целясь в животы противника. Но тут, к счастью, появилась Маруся, и кровопролитие не состоялось.

Маруся уперла руки в бока и довольно долго смотрела на заслон: говорить было бесполезно — в классе все еще продолжались половецкие пляски…

Заслон нехотя рассыпался: они все-таки вспомнили — правда, с трудом, — что Маруся и у них преподает литературу.

Мы вошли в восьмой «а» во главе с Марусей. Минут пять мы не могли сесть за парты — нас спихивали. Но и здесь мы укрепили свои позиции. Противник уже не наступал, а слегка оборонялся:

— Ну чего вы пришли?

— На соревнование вызвать.

— Да ну вас, нам и так хорошо.

— Вам-то хорошо, а мы не можем жить так себе, куда кривая выведет. Нам нужно брать высоты, преодолевать препятствия, по-ударному грызть гранит наук.

Эту речь, конечно, закатил Юрка, а Клара добавила:

— Вы что, газет не читаете, что ли? Сейчас вся страна соревнуется.

На это «ашники» ответили:

— Смотрите — какие хорошие! Вот и преодолевайте, берите, грызите! Только без нас!

— Но нам надо знать, кто кого перепреодолеет, переберет, перегрызет.

Это им понравилось.

— В чем дело, почему они нас приняли в штыки? Я же договорилась с комсоргом, — тихонько спросила у меня Клара.

— Ладно, потом, — сказала я, — вон Маруся по столу стучит.

Клара, наверное, забыла или не прочитала в школьной газете раздел «Шутки в сторону». Там была приклеена вырезка из областной молодежной газеты — фельетон «Уцененная старушка». В ней ловко разделали одну городскую школу. Восьмой класс, и тоже «а», сдуру обратился в редакцию с жалобой, что им мало дали очков за старушку, над которой они шефствовали — воду носили, в магазин ходили. Восьмой «б» не имеет такой старушки, а ему больше дали очков. «Это несправедливо», — сказали жалобщики. Ну, жалобу разобрали, и оказалось, что в той школе не нормальное здоровое соревнование, а ажиотаж. Так вот, к этому фельетону была сделана такая приписка: «Этот фельетон мог быть написан про наш восьмой „а“. Не размахивайте старушками! Помните, что они тоже люди».

В общем, восьмой «а» тоже пытался выбиться в передовые с помощью старушки, над которой по очереди шефствовал весь класс. Но больше-то у них ничего не было! «Ашники» никак не хотели этого признавать И обиделись. Вот почему они нас встретили в штыки.

Наконец, когда Марусе удалось навести кое-какой порядок, к столу вышли Единственные В Школе Косички и объявили:

— Совместное собрание с восьмым «б» разрешите считать открытым. Поприветствуем наших гостей.

Но мы все разразились аплодисментами, поэтому они получились бурными. Марусе с трудом удалось нас унять.

Лариска толкнула меня в бок и сказала:

— Посмотри, Катерина, на эти косы — ошибка природы!

Я хохотнула, за что получила замечание. Между тем Ошибка Природы сказала:

— Слово имеет комсорг восьмого «б».

Клара пошла к столу стремительно и гордо. Конечно, она чувствовала на себе восхищенные взгляды мальчишек. Честно, и я ею залюбовалась. В ней, на мой взгляд, сочетались два ценных качества: спортивность плюс элегантность. Пожалуй, волосы тоже нельзя было сбросить со счетов — черные, чуть волнистые, они здорово шли к синим глазам. Везет же людям! В восьмом «а» ей не было равных — это уж точно! С ней могла тягаться только Лариска, похожая на Симону Синьоре.

Я посмотрела на Юрку — он прямо пожирал ее глазами. В мое сердце осторожно вошла тоненькая острая иголка. Неужели я ревную?

Клара свое выступление начала так:

— То, что мы сейчас вам предложим, а мы пришли вызвать вас на соревнование, — новость и для наших ребят. Мы нарочно с Марией Алексеевной решили, — она сделала кивок в ее сторону, — не обнародовать нашим заранее, чтобы… чтобы собрание получилось острее.

«Ашники» прореагировали — видимо, были польщены. Мы с Лариской переглянулись. Юрка по-прежнему не спускал с Клары восхищенного взгляда.