Анатолий Алексин - Действующие лица и исполнители. Повести

- Вы на репетиции, - произнесла Маргарита Васильевна, взглянув на меня.

- Продолжайте работать, - сказал Дирдом. И удалился.

- Маргарита Васильевна, разрешите мне выйти, - сказал я.

- Но ведь репетиция не окончена.

- Я должен выйти. Простите, пожалуйста…

Она сделала вид, что очень удивлена.

Я вышел из Малого зала и помчался по коридору. Внизу, возле кассы, был автомат… Я должен был сообщить Виктору Макаровичу о том, что мы победили!

Пробегая мимо доски приказов, я притормозил, остановился…

В центре доски висел новенький приказ по - Дому культуры. Он сообщал о том, что создается пионерский ансамбль «Взвейтесь кострами!..». А во втором пункте было написано:

«Художественным руководителем утвердить Евгения Аркадьевича Наливина, заслуженного артиста республики».

- Ты что, уснул? - спросила меня уборщица, подметавшая коридор.

Я десятый или двадцатый раз перечитывал второй пункт приказа. Нельзя сказать, что я не верил своим глазам… Я не верил тому, что это кто-то мог написать, кто-то напечатать на машинке и вывесить в коридоре.

«Как же так? - спрашивал я себя. - Как же так?!»

Я без разрешения вошел в кабинет. Дирдом разглядывал афиши, висевшие на стене.

- Художественным руководителем должен был быть Виктор Макарович… сказал я. - Это ведь было решено!

- Кем решено? - спокойно спросил Дирдом.

- Об этом все знали. И мама и я…

- Вы с мамой? - рассмеялся Дирдом. - Вы назначили художественного руководителя? Исходя из чего?..

- Виктор Макарович всю свою жизнь… Он сорок лет…

- Стаж работы - это еще не все, - ответил Дирдом. - Исходить надо из интересов Дома культуры. Заслуженный артист, всему городу известный певец, приходит к детям!

Руководит нашим ансамблем!.. Неужели ты не понимаешь, как это прекрасно? Для афиши, для лица нашего Дома, для зрителей…

- Это невозможно, - сказал я.

- То есть как… невозможно? В коридоре висит приказ.

- А Наливин? Неужели он согласился?!

- Я ему объяснил. И он понял. В отличие от тебя…

Искусство - жестокая вещь.

- Это вы - жестокая вещь! - сказал я.

Дирдом испугался. Наверно, у меня было такое лицо…

Он ничего не ответил, не выгнал меня из комнаты.

- Но ведь Наливин сказал, что не хочет работать с детьми. Я сам слышал…

- Он пошутил. Кто же не любит детей? Ты пойми… Виктор Макарович - это пройденный этап. Будущее - за Наливиным!

- Потому что он - заслуженный?..

- Заслуженно заслуженный! Как сказал Виктор Макарович, которого я уважаю не меньше, чем ты. К тому же и молодой! Или, как говорят, перспективный. На таком имени наш «костер» взовьется гораздо выше и ярче.

Очень довольный последней фразой, Дирдом как бы опять проглотил стакан сладкого морса и заулыбался.

- Но Наливин собирался идти туда, где учат… вокалу.

Я сам слышал.

- На наше счастье, там не оказалось вакантного места!

- А Лукьянов?

- Откуда ты знаешь Лукьянова? - Дирдом внимательно взглянул на меня.

- И он согласился?

- Он всегда исходит из интересов дела. А откуда ты его знаешь?

Мне казалось, что ждать нельзя, что дорога каждая минута. Как будто речь шла о спасении тяжелобольного. «Надо разыскать маму и папу! Немедленно!..» - решил я. И выбежал из кабинета.

Бухгалтерия находилась на втором этаже управления строительства, а отец работал на третьем. Но я не только поэтому решил сперва побежать к маме. Престо я знал, что она-то уж не растеряется и найдет выход из положения.

И потом… в трудные минуты мама всегда умеет взять себя в руки. «Собраться», как говорит отец.

«Этого не может быть! - рассуждал я сам с собой по дороге. - Мама придумала все это ради того, чтобы Виктор Макарович… не уходил, не расставался с нами. Разве сможет Наливин?.. Но он согласился! А Виктор Макарович обнаружил у него голос… Наливин сам говорил. Называл учителем… Он, должно быть, не знает, что в ад попадают «предатели благодетелей». Люди, не помнящие добра… Но не в этом дело! Надо исправить… Пока Виктор Макарович не узнал!»

Нужен был пропуск. Я стал звонить снизу… Но телефон бухгалтерии, конечно, был занят.

И вдруг я увидел маму. Она шла как ни в чем не бывало, держа в руках пачку бумаг.

- Что случилось? - спросила она, заранее беря себя в руки.

- Вывесили приказ! Его Дирдом написал… Художественным руководителем будет Наливин!

- Что? Что?!

- Наливин… Он согласился! Дирдом ему объяснил, что это хорошо для афиши. А Виктора Макаровича… мы обманули.

- Не повторяй моей обычной ошибки. Не паникуй раньше времени!

На самом деле мама никогда не впадает в панику. Просто в последнее время она все чаще стала приписывать себе то, чего я, по ее мнению, не должен был делать. Маме кажется, что до меня быстрее дойдет, если я буду знать, что она испытала эти ошибки на себе самой и сама убедилась в их ужасных последствиях.

- Надо идти к Лукьянову, - сказала мама. - У него совещание. Но это неважно. Пойдем… Ты скажешь свое мнение от имени хора!

- И папу захватим.

- Он разволнуется. А впрочем…

Отец переводил взгляд с мамы на меня, будто спрашивал: «Правда ли это?..»

- А Лукьянов разве не знал? - уже вслух спросил папа. - Ты не говорила ему о Викторе Макаровиче?

- Говорила… Но не акцентировала на этом. Я знаю Лукьянова. У него свои принципы. Ставку надо было выбивать не ради определенного человека, тем более пенсионного возраста, а ради дела. Но ведь другой кандидатуры;и не было!

- Идем к нему! - решительно заявил отец. И пошел впереди, хотя обычно в таких случаях нас за собой ведет мама.

У Лукьянова шло совещание.

- Я загляну… - сказал папа.

Секретарша как бы защитилась от него обеими руками:

- Ну, это уж на вашу ответственность!

Через минуту Лукьянов вышел в приемную.

Как я и предполагал, он был высоким, стремительным.

Лицо его было не просто приятным и открытым, как у меня на концертах, но еще и красивым. И загорелым.

- Что такое? - не здороваясь, спросил он.

- Надо вам рассказать… - начала мама.

- Это срочно?

- Да! - сказал я.

Он взглянул на меня с удивлением, но даже не спросил, кто я такой.

- Давайте!

Он распахнул дверь, которая была напротив его кабинета.

- В чем дело?

- Речь идет о художественном руководителе ансамбля, - сказала мама., Этот вопрос решен положительно.

- В том-то и дело, что нет!

- Как нет? Единица утверждена.

- Но персональное назначение… неверное, - продолжала мама. Утвержден не Виктор Макарович, а другой человек.

- Ну, в такие детали я вникать не могу…

Тут произошло неожиданное: папа повысил голос.

- Нет, вы прекрасно знаете, что любой проект, любая машина состоят из деталей. И вы постоянно вникаете… Но и художественное произведение, и человеческая жизнь - все, все состоит из деталей!