Виталий Коржиков - Мореплавания Солнышкина (Повести)

Уточка торопился к фантастическому судну, от которого на всю Камбалу разлетались лучи будущей славы и разжигали воображение. Курсанту казалось, что если поторапливаться, то можно оказаться не только штурманом у каких-то рыбачков. Кем, Уточка вслух не говорил, но представлял себя на мостике вместо важно прогуливавшегося Плавали-Знаем. «Удачу нужно ловить на лету!» - думал он.

И вдруг на глазах у всей экспедиции Уточка как-то странно отбросил бобика в сторону и, дав себе звонкий подзатыльник, со всех ног припустил к «Светлячку».

- Вот торопится! - усмехнулся Барьерчик.

- Лучше помог бы! - крикнул Супчик, вскидывая поудобней мешок.

И только Васька, окружённый толпой заискивающих мохнатых актёров, не обратил на Уточку никакого внимания. Он смеялся над тем, как ловко околпачил этого простака Молодцова.

- Кино! - хихикнул он. - Беспроволочная связь! Вот чудак!

Васька всю дорогу не закрывал рта, но вдруг рот его сделался ещё шире, потому что с борта «Светлячка» раздался голос бравого капитана:

- Ну, что? Что я говорил!

- А что? - сбрасывая с плеча мешок, спросил Супчик.

- О нас будут снимать кино.

- Кто сказал? - спросил Васька, озираясь.

- Все! - сказал Плавали-Знаем. - Любая собака на Камбале знает! Весь берег гудит!

С берега действительно доносился гуд, и капитан сказал точь-в-точь Васькиными словами:

- Фантастическое, две серии.

Мохнатые артисты залились восторженным лаем.

- Так что дел по горло, - сказал Плавали-Знаем и хотел добавить что-то ещё, но тут на палубу влетел Уточка, за которым прыгал чёрненький нёс.

Подцепив его за шкирку, капитан восторженно сказал:

- Какой пёс, какой прекрасный полярный… - Вдруг он перекосился, крутанув ногами на мосте, шлёпнул себя пониже спины, и от бобика оторвалось и бросилось по ветру на юг колючее чёрное облачко.

Каким путём (по воздуху, через какой-нибудь спутник или при помощи телепатии) разнеслась весть о съёмках фильма - значения не имело. Главное, что она наэлектризовала весь экипаж так, что между его членами потрескивали искорки.

- А кто будет исполнять главную роль? - спросил Уточка.

- Фильм фантастико-документальный, - уклончиво ответил Плавали-Знаем.

- Какая разница! - воскликнул подпёкшийся на морозце композитор. - Главное - будет фильм!

Он уже слышал, как с экрана летит его героическая музыка о льдах и штормах.

А Васька подумал: «Кино! Теперь все дружки в Океанске ахнут. В какую забегаловку ни зайди, только и услышишь: «Васька-то, а!»

Вспомнив про забегаловку и Пирожковую площадь. Васька потянул носом и сказал:

- А есть хочется!

- До пупиков! - подтвердил Уточка.

И все собаки, вытянув морды, азартно зевнули. Всем хотелось за стол, и все смотрели на Супчика. Даже молоденький месяц, висевший в посёлке над заступившим на вечерний пост Молодцовым, казался худеньким, проголодавшимся - Молодцов-то поужинал, а он - нет, - и тоже смотрел вниз: ну скоро, Супчик?

- Через полчаса! - пообещал кок и хлопнул по мешку.

- Полчаса, - усмехнулся Плавали-Знаем. - За полчаса можно совершить что-нибудь и повеселее.

- Что? - спросил с готовностью Уточка.

- Одеть команду в меха!

- Это в полчаса-то? - засмеялся Барьерчик. - С избы по шубе?

- Зачем?! - сказал Васька и, подмигнув капитану, посмотрел на северную сторону острова, где на вертолётной стоянке, посинев от мороза, таращили окошечки три вертолёта и откуда пахло крепкими щами. - Могу сбегать! Три минуты!

Там жили помощники рыбаков, дружные вертолётчики - любившие шутку люди.

- Сбегать, когда рядом рвутся в бой прекрасные ездовые собаки? - с укоризной сказал Плавали-Знаем.

- Так нет упряжи! - сказал Васька.

- Есть идея, - сказал капитан и выдернул из-под бушлата ремень. - Снимай ремни!

И через несколько минут вся - кроме Барьерчика - команда, поддерживая штаны, смотрела, как упряжка весёлых бобиков тащила к острову Ваську и капитана в компотном бачке, привязанном вместо нарт. Ездоки покрикивали:

- Держись, Вася! Живей, братец! - не замечая, что, сидя на снегу и дыша то на одну, то на другую лапку, с явной усмешкой фотографировал зрачками эту компанию чёрный кот, будто говоря: «Посмотрим, посмотрим…»

На вертолётной станции сквозь заиндевелое окошко сразу заметили приближение упряжки, в которой гарцевали два субъекта. И один из механиков сказал:

- На бобиках, а как жмут!

- Штаны держут. Одежду будут просить, - сказал другой. - Я этих киношников знаю. Как где съемки, так им унты давай, шубы давай - хоть с себя стаскивай.

- Выдать! - приказал только что приземлившийся командир. Он любил фантастические фильмы.

И не успел Васька затормозить, а Плавали-Знаем крикнуть: «Здорово, орлы!», как открывший дверь механик спросил:

- Декорации? Для двух серий?

- Ага! - сказал Васька.

- Сколько угодно! - сказал механик. - Только музейные!

- Почему музейные? - спросил Плавали-Знаем.

- Мамонты! - и механик кивнул в угол, где лежали списанные в расход лохматые, как мамонты, тулупы и унты.

- Живём! - сказал капитан.

- Берём! - крикнул Васька, обхватывая всю кучу.

А ещё через несколько минут вертолётчики бросились вдогонку улепётывавшей упряжке, от которой разлетался весёлый парок. Унюхавший съестное Васька схватил вместе с одеждой куртку, в которой грелась кастрюлька с ужином для начальника станции. Механики кричали вслед про щи с косточкой и баранью отбивную, но крик этот терялся среди спокойных звёзд и посвистывающего морозного ветра. Упряжка летела изо всех сил к «Светлячку».

- Налетай! - крикнул Васька, осадив прямо у трапа. - Расхватывай!

Но начальник училища вежливо отказался. Современная форма сидела на нём как нельзя лучше и была привычней. И курсантам, несмотря на разницу во взглядах, она тоже добавляла гордости и самоуважения.

- Ну как хотите! - крикнул Васька. - Было бы предложено! - И, взбежав по трапу, уже в унтах и шубе, просунул нос в столовую:

- Ну что?

- Порядок, - отрапортовал Супчик и метнул на стол семь оловянных тарелок, которые точно знали, где им остановиться.

- А почему только мелкие? - спросил Васька.

Но не всё на необыкновенной зимовке могло быть крупным. Вместо большого котла кок вытащил с камбуза маленькую кастрюльку и стал наляпывать на тарелки какую-то жижу.

- Это что? - спросил Васька, и лицо его вытянулось.

- Смесь! - сказал Супчик.

- Какая смесь? - вскочил Васька.

- «Крепыш», - сказал кок. - Питательная.

- А говядина?

Плавали-Знаем описал выпученными глазами вопросительный знак. Но кок пожал худенькими плечами: