Георгий Скребицкий - Большая книга о природе

Тому из вас, ребята, кто закалил себя летом, кто не боится дождя и холода, немало найдётся, что можно и стоит понаблюдать в осенних полях и лесах.

Я люблю осень, даже самую позднюю, но не ту, которую любят все.

Я люблю не морозные, красные, почти от утра до вечера ветреные дни; я люблю тёплые, серые, тихие и, пожалуй, дождливые дни.

Мне противна резкость раздражительного сухого воздуха, а мягкая влажность, даже сырость атмосферы мне приятна; от дождя же, разумеется не проливного, всегда можно защититься.

Осень, глубокая осень! Серое небо, низкие, тяжёлые, влажные облака, голы и прозрачны становятся сады, рощи и леса. Всё видно насквозь в самой глухой древесной чаще, куда летом не проникал глаз человеческий.

Старые деревья давно облетели, и только молодые отдельные берёзки сохраняют ещё свои увядшие желтоватые листья, блистающие золотом, когда тронут их косые лучи невысокого осеннего солнца.

Ярко выступают сквозь красноватую сеть берёзовых ветвей вечнозелёные, как будто помолодевшие ели и сосны, освежённые холодным воздухом, мелкими, как пар, дождями и влажными ночными туманами.

Устлана земля сухими, разновидными и разноцветными листьями: мягкими и пухлыми в сырую погоду, так что не слышно шелеста ног осторожно ступающего охотника, и жёсткими, хрупкими в морозы, так что далеко вспархивают птицы от шороха человеческих ног.

Если тихо в воздухе, то слышны на большом расстоянии осторожные прыжки зайца и белки и всяких лесных зверьков, легко различаемые опытным и чутким ухом зверолова.

Синицы всех родов, не улетающие на зиму, кроме синицы придорожной, которая скрылась уже давно, продвинулись к жилью человеческому, особенно синица московка, называемая в Петербурге новгородской синицей, в Оренбургской же губернии — беском.

Звонкий, пронзительный её свист уже часто слышен в доме сквозь затворённые окна. Снегири также выбрались из лесной чащи и появились в садах и огородах, и скрипучее их пение, не лишённое какой-то приятной мелодии, тихо раздаётся в голых кустах и деревьях.

Ещё не улетевшие дрозды с чоканьем и визгами, собравшись в большие стаи, летают в сады и уремы [49] Уремá — лес и кусты около реки, заливаемые водой. , куда манят их ягоды бузины, жимолости и ещё более красные кисти рябины и калины. Любимые ими ягоды черёмухи давно высохли и свалились, но они не пропадут даром: все будут подобраны с земли жадными гостями. Вот шумно летит станица чёрных дроздов — и прямо в парк. Одни рассядутся по деревьям, а другие спустятся на землю и распрыгаются во все стороны.

Сначала притихнут часа на два, втихомолку удовлетворяя своему голоду, а потом, насытив себя, набив свои зобы, соберутся в кучу, усядутся на нескольких деревьях и примутся петь, потому что это певчие дрозды.

Хорошо поют не все, а, вероятно, старые; иные только взвизгивают; но общий хор очень приятен; изумит и обрадует он того, кто в первый раз его услышит, потому что давно замолкли птичьи голоса и в такую позднюю осень не услышишь прежнего разнообразного пения, а только крики птиц, и то большею частью дятла, снегирей и бесков.

Река приняла особенный вид, как будто изменилась, выпрямилась в своих изгибах, стала гораздо шире, потому что вода видна сквозь голые сучья наклонившихся ольховых ветвей и безлистные прутья береговых кустов, а ещё более потому, что пропал от холода водяной цвет и что прибрежные водяные травы, побитые морозом, завяли и опустились на дно.

В реках, озёрах и прудах, имеющих глинистое и особенно песчаное дно, вода посветлела и стала прозрачная как стекло; но реки и речки припруженные, текущие медленно, получают голубовато-зелёный цвет, впрочем, это оптический обман; вода в них совершенно светла, но дно покрыто осевшею шмарою [50] Шмáра — тина на воде. , мелким зелёным мхом или коротеньким водяным шёлком — и вода получает зеленоватый цвет от своей подкладки, точно как хрусталь или стекло, подложенное зелёной фольгой, кажется зелёным.

Вот такую-то осень люблю я не только как охотник, но как страстный любитель природы во всех её разнообразных изменениях.

…День ясный, прозрачный, слегка морозный, один из тех осенних дней, в которые охотно миришься и с холодом, и с сыростью, и с тяжёлыми калошами. Воздух прозрачен до того, что виден клюв у галки, сидящей на самой высокой колокольне; он весь пропитан запахом осени. Выйдете вы на улицу, и ваши щёки покроются здоровым, широким румянцем, напоминающим хорошее крымское яблоко. Давно опавшие жёлтые листья, терпеливо ожидающие первого снега и попираемые ногами, золотятся на солнце, испуская из себя лучи, как червонцы. Природа засыпает тихо, смирно. Ни ветра, ни звука. Она, неподвижная и немая, точно утомлённая за весну и лето, нежится под греющими, ласкающими лучами солнца, и, глядя на этот начинающийся покой, вам самим хочется успокоиться…