Марк Ефетов - Девочка из Сталинграда

Шаг за шагом, квартира за квартирой, этаж за этажом прочёсывали Павлов и его товарищи дом до самой крыши. Гитлеровцев больше нигде не оказалось. Можно было возвращаться в подвал первого подъезда, где осталась женщина с девочкой. Павлов так и сделал.

Ни маленькой Светланы, ни её мамы там не было.

«Зря ушла, - подумал Павлов. - Убьют ведь.

И ребёнок погибнет. Как помочь им теперь?»

Не знал Павлов, как ждала его возвращения сюда, в подвал, эта женщина, которая пыталась спасти своего рёбёнка, унести его из горящего города. Она слышала взрывы гранат, которыми Павлов забросал квартиру в соседнем подъезде. А потом стало тихо - совсем тихо. Сержант и его солдаты не возвращались в подвал. Они в это время прочёсывали большой четырёхэтажный дом, однако делали они это совсем бесшумно. И, кто знает, могла ведь подумать женщина: придут ли они? Что произошло во втором подъезде? Удалось ли нашим расправиться с фашистами? Вот отворится дверь, и войдут. А кто войдёт? Кто победил в поединке в соседнем подъезде?

Такие мысли, должно быть, заставили женщину выползти из подвала, не дождавшись возвращения Павлова. Она ползла по развороченному асфальту к Волге, а в это время фашисты уже били по дому на Пензенской из миномётов.

В подвале, где засел наш сержант с солдатами, слышно было, как рушатся потолки и стены верхних этажей в тех квартирах, где только что осторожно шагали Павлов и его товарищи.

Артиллерийский огонь по дому усиливался с каждой минутой. Дом, из которого его вышибли, враг хотел забрать обратно или начисто стереть с земли.

В ту ночь началась оборона этого четырёхэтажного дома на Пензенской улице.

Сержант не вернулся на командный пункт. Одного из солдат он отправил к своему командиру - сообщить, что фашистов в доме нет, что он, Павлов, принял на себя оборону и просит прислать ему подкрепление.

Солдаты,; присланные в подкрепление Павлову, притащили миномёт, пулемёты, патроны, гранаты, продукты и полевую радиостанцию.

В узкие щели, оставленные в окнах, сквозь которые Павлов следил за местностью, видно было, как ползут к дому гитлеровцы, подтягивают за собой пулемёты и миномёты.

Сотни раз атаковали фашисты дом, который во всех донесениях, в сводках и в корреспонденциях теперь так и назывался: «Дом Павлова». В сплошном дыму, в пыли и в огне дом этот не был виден, но из подвального этажа всё время шли позывные:

«Я - маяк! Я - маяк! Я - маяк!»

Маяк - это было условное название рации дома, который оборонял Павлов. Сержант сообщал по ра-дио нашему командованию, что он крепко держит оборону и фашистов близко не подпускает.

Но фашисты были совсем рядом. Однако ближе двадцати шагов Павлов гитлеровцев не подпускал. Фашисты уже били по дому не из орудий, даже миномёты им были ни к чему - они забрасывали дом ручными гранатами и кричали в голос, без рупора:

- Рус, сдавайся!

Многие солдаты были ранены, но дом не сдавали. Ранен был и сам сержант Павлов. Однако фашистам от этого легче не стало. Дорого обходился им каждый шаг по нашей земле! Они прошли миллионы шагов. А вот теперь и десять шагов сделать не смогли. Выдохлись.

Напротив дома, который защищал Павлов, ближе к реке, был командный пункт полковника Кубанова, тоже расположенный в подвале разрушенного дома.

Командный пункт полковника Кубанова был на самой передовой линии Сталинградского фронта. Только небольшая площадь отделяла его от фашистов. До войны здесь был сквер, росли маленькие, привезённые с севера голубые ёлочки. В летнее время в самом центре сквера была площадка для малышей, зимой - снежная гора, с которой ребята скатывались на санках.

Теперь всю площадь изрыли снаряды и бомбы. Каким-то чудом уцелела одна маленькая ёлочка. Солдаты полковника Кубанова знали не только, сколько веток на этом дереве, но, пожалуй, каждую иголку на ветке - так внимательно следили они за площадью.

Каждый квадратный сантиметр земли на этой площади был на прицеле.

Достаточно было заметить, что кто-то появился на площади - скажем, в квадрате семь, - как отдавалась команда:

- Квадрат семь - огонь!

И сразу же пули ложились точно в том месте, где был обнаружен враг. Ничто живое - ни воробей, ни мышь - не могло появиться здесь незамеченным.

И вдруг вечером наблюдающий из нашего командного пункта увидел на площади тёмное пятно. Что это? Пятно движется, ползёт, приближается - медленно, но неуклонно. Неужели через площадь ползёт человек? Это казалось невероятным. Ведь площадь минирована, и в любой момент человек может взлететь на воздух. К тому же она простреливалась с двух сторон, и в любой момент может быть открыт огонь- прицельный, точный, прямой наводкой, в упор.

Наблюдающий чуть прищурился, приблизив глаза к стёклам бинокля. Сомнений не было: по площади полз человек, да ещё тащил что-то, прикрывая своим телом.

- Человек на площади! - пронеслось по всему командному пункту.

Солдаты приготовили миномёты, пригнулись к пулемётам, взяли в руки гранаты.

Вот-вот, с секунды на секунду, должна была прозвучать команда: «Огонь!»

«Кто ползёт?- подумал полковник Кубанов - немолодой уже человек с белыми висками и усталым лицом. - Кто это на площади: враг или друг? Не пойдёт же враг на верную смерть! Как же быть? Надо решать. Немедленно! Война…»

Все эти мысли промелькнули у него в голове в одну секунду, а в следующую секунду полковник поднял руку, чтобы, рубанув ею воздух, отдать команду…

А через площадь всё ползла и ползла женщина, толкая перед собой по земле ребёнка и прикрывая его своим телом.

Так может сделать только мать.

Вокруг было темно и тихо. Но эта темнота и эта тишина были неверными, ненадёжными. Скрытые глаза следили за женщиной и, может быть, откуда-то неслышно, тихо уже целились в неё, ждали только, чтобы она подползла поближе. И тогда…

Мать подталкивала ребёнка, стараясь всё время прикрывать его собой. Она лежала, чуть приподнявшись на коленях и опираясь на локти, чтобы не придавить девочку: если начнут стрелять, попадут в неё, и она собой, как бронёй, защитит дочку от пуль.

Может быть, при этом она все же думала так: «Наши по мне стрелять не будут. А если меня обнаружат фашисты, то увидят же они, что ползёт женщина с ребёнком! И, может быть, они пожалеют ребёнка…»

Женщина ползла очень медленно, всё время оглядываясь и прикрывая собой маленькую девочку. Если высовывалась маленькая рука или нога девочки, мать прикрывала её своим телом от смерти, как, бывало, раньше прикрывала одеялом от холода.

И в это время со стороны фашистов высоко в небе взвилась яркая белая ракета. Она повисла в воздухе, будто фонарь. Да эту ракету так и называют - фонарь. Выброшенная вверх, ракета раскрывает маленький парашютик и, медленно опускаясь на нём, освещает землю белым, мертвенным светом целую минуту, а то и больше.