Василий Чичков - Трое спешат на войну. Пепе – маленький кубинец

— Это мы уже знаем! — остановил Пепе своего друга.

— Вот если бы меня пустили в школу и сказали: «Учись!» — вздохнул Армандо, — я бы учился и день и ночь. И потом сам стал учителем. И всех ребят, у которых нет денег, учил бы бесплатно. Ходил бы по улицам и искал ребят, таких, как мы. Подошел к ним и спросил: «Вы читать умеете?» Если бы они сказали «нет», я бы дал им бумагу, карандаши и учил бы их.

— А где бы ты деньги взял на бумагу и карандаши? — задал вопрос Рафаэль.

— Я бы получал в школе жалование и экономил на еде.

— Значит, ты один такой добрый, — не выдержал Пепе. — А почему нет таких учителей, которые бы бесплатно учили бедных?

— Потому, что им денег на бумагу и карандаши жалко, — ответил за всех Рафаэль.

— Правильно! — поддержал Пепе. — Я думаю, что люди добрыми бывают, когда у них денег нет. А как денежки заведутся, так они жадными становятся. Если бы я научился читать, я бы не стал учителем, а был бы шофером. Я бы перечитал все книжки о далеких странах, а потом сел бы в машину и поехал далеко-далеко. Отец говорил, что есть такая страна Россия, где вся земля покрыта белым мороженым. Его снегом называют.

— Врешь! — не поверил Негрито.

— По-честному говорю!

— Это мороженое есть можно?

— Конечно! Только оно не сладкое.

— Вот здорово там ребята живут. — Черные глаза Негрито расширились от восторга. — А мы даже одну порцию мороженого купить не можем.

— Ребята! — вдруг негромко сказал Армандо. — Из магазина выходит сеньора с покупками.

Все вскочили на ноги и бросились к женщине.

— Я, я отнесу! — закричали ребята наперебой.

Женщина выбрала самого высокого и сильного — Армандо.

— Отнесешь на улицу Сан-Хосе, шесть, там тебе заплатит служанка, — сказала женщина, передавая кульки.

— Подождите меня здесь, ребята! — весело крикнул Армандо и убежал.

Негрито и Рафаэль снова уселись на тротуаре.

— Адиос, амигос! (До свиданья, друзья!) — сказал им Пепе. — Мне пора домой.

Самым скучным временем своей жизни Пепе считал вечера, проведенные дома. Сегодня был такой вечер. Мать ушла, и Пепе должен нянчить младшую сестренку.

Когда мать уходила из дома, сестренка всегда принимались кричать, и никакие уговоры не могли остановить ее. Пепе бывало куда легче, когда плакал братишка Эрманито. Эрманито можно поколотить. Но сестренка совсем маленькая. Как быть? Пепе делал гримасы — страшные и смешные, паясничал перед сестренкой, плясал. Эрманито, глядя на Пепе, помирал со смеху, а сестренка все ревела и ревела.

Явилась толстая соседка Жозефина. Выпалив длинную тираду нравоучений и наставлений, она прогнала Пепе и быстро успокоила девочку.

Видно, Жозефине нечего было делать дома: она уселась около детской кроватки.

— Тетя Жозефина, можно я пойду в город? — робко попросил Пепе. — Все равно ты будешь ждать маму.

— Укачать сестренку не умеет, а по улицам шататься мастер, — как пулемет застрочила Жозефина. — Сиди дома! На улице уже темно.

Пепе хмуро отвернулся. Чем бы заняться? Он полез в свой заветный тайник и вытащил оттуда маленький мешочек с монетами. Их было всего семь, но зато какие! Дороже этого мешочка с монетами у Пепе ничего не было.

— Пепе, покажи! — подбежал Эрманито.

Пепе нехотя вытащил монеты.

— Это японская, — объяснил он брату.

— Почему японская?

— Потому что из Японии.

— А что такое Япония?

— Страна такая.

— А что такое страна? — не отставал малыш.

— Страна… Ну… страна! — повторял Пепе, не зная, как ответить. — Знаешь, ты еще маленький, тебе это не понять.

Пепе взял другую монету:

— Это шведская.

Пепе мог отличить каждую из монет даже на ощупь. Ему нравилось перебирать монеты, он мог делать это целый день. И всякий раз Пепе открывал что-нибудь новое: не замеченную прежде буковку или значок.

— Эрманито! Эрманито! — радостно кричал Пепе. — Смотри, какая здесь буква.

— А что такое буква? — спрашивал Эрманито.

Эти прозаические вопросы брата всегда портили настроение Пепе.

Жозефина укачала девочку и подсела к столу — ей тоже хотелось поглядеть монеты. Но пришла мать.

— Твой сорванец опять не смог укачать девчонку! — затараторила Жозефина. — Кричала как резаная. Бездельник! Ему бы только монеты разглядывать да шататься по улицам.

Пепе убрал монеты и спрятал их в потайное место, под кроватью.

— Принеси воды! — приказала мать.

Пепе взял ведро и вышел на улицу. Торопиться было некуда. Пепе знал, что сейчас начнется длинный разговор между матерью и Жозефиной. Так бывает всегда, когда они собираются вдвоем.

Мальчик долго бродил с пустым ведром вокруг сарая, где был спрятан ящик, но войти в сарай и посмотреть на него не решился. Вдруг кто-нибудь заметит! Когда Пепе принес домой воду, беседа еще продолжалась.

Мать стояла у стола и гладила, а Жозефина сидела рядом и рассказывала, как арестовали Антонио, мужа худенькой тети Эльзы. Говорят, Антонио призывал рабочих к забастовке. Его посадили в тюрьму и будут пытать.

Об аресте Антонио соседка рассказывала просто, будто речь шла о стирке белья. Наверное, она говорила так потому, что жителей поселка теперь арестовывают слишком часто, и не только жителей поселка. Во всех уголках Кубы арестовывают людей. Большинство из шести миллионов кубинцев против существующих порядков. Кому хочется быть голодным и нищим!

— Уж скорее бы все это кончилось, — говорила мать. — Если Батиста не может править на Кубе, пусть Фидель приходит в Гавану.

— В Гавану, милочка, прийти не так просто. У Батисты армия. Вон сколько танков и пушек.

— Что и говорить!

— Но скажу тебе, дорогая, — шепчет Жозефина, — этот злодей побаивается Фиделя. Говорят, закон такой вышел, по которому все автомобили красно-черного цвета должны быть перекрашены.

— Зачем это?

— У Фиделя красно-черное знамя! Диктатору, наверное, страшно, когда он видит эти цвета.

— Он и вправду с ума спятил. — Мать поставила утюг и посмотрела на Жозефину. — Только не пойму, что ты волнуешься. У тебя ведь автомобиля нет.

— Ах, милочка! — Жозефина всплеснула руками. — Автомобиля нет, но есть платье красное с черной отделкой. Как же я его теперь надену! Я его берегла, не носила, и вот, пожалуйста, идиот придумал закон.

— На платья законы не распространяются, — утешила мать соседку.

— Может быть. Но мне страшно. Увидит меня полицейский в этом платье и арестует.

Несколько раз всхлипнула маленькая сестренка. Мать начала раскачивать кровать, продолжая вполголоса беседу:

— Теперь можно попасть в тюрьму ни за что! Не то слово сказал, посмотрел на портрет генерала Батисты не так — вот и пожалуйста…

— Это точно! — поддакнула Жозефина.