Леонид Прокша - Мальчик в больших башмаках

- Товарищи, помогите…- простонал Ваня.

Галя попала на передовую в самый разгар боя. Воздух сотрясался от разрывов снарядов и бомб. Полк упорно, шаг за шагом продвигался вперед, к высотке, которую защищали герои.

Галя не обращала внимания ни на грохот взрывов, ни на свист пуль. Она слышала только стоны раненых, которые раздавались все чаще и чаще. Девочка торопилась, быстро, словно белка, перебегала от одного раненого к другому. Никому в голову не приходило спросить:

- А ты зачем здесь, малышка? Как сюда попала?

В поисках раненых Галя забежала очень далеко, не заметила, как очутилась па высотке.

- Помогите! - услышала она голос Вани и тотчас бросилась к нему.

Галя не ожидала, что раненым окажется мальчик.

И Ваня был удивлен, увидев над собой не знакомого санитара, а девочку с большой сумкой.

- Послушай, как тебя?..- с трудом выговорил он.

- Меня зовут Галя…

- Галь… я очень пить хочу.

- Снега, сейчас я тебе дам снега…

Галя оглянулась. Вокруг все было изрыто снарядами.

- Найди лучше мой автомат.

Галя прыгнула в окоп, через некоторое время вернулась с автоматом.

Ваня осмотрел новенький ППШ.

- Это не мой. Командира взвода… Где ты его взяла?

- Он лежал возле убитого лейтенанта.

- Лейтенант убит? - переспросил Ваня и поник головой.- Перевязывай… Как хочется пить!

- Я сейчас! - Галя побежала к краю высотки, чтобы найти где-нибудь чистого снега. Вдруг она остановилась и замерла от испуга. Навстречу ей шел пьяный фашист.

И гитлеровец остановился, заморгал от удивления глазами.

- Вас ист лес?

Галя попятилась назад.

- Хальт! - рявкнул фашист, направляя на девочку автомат.

- Ложись! - крикнул Ваня.

Галя упала. В ту же секунду раздалась короткая очередь. Фашист, взмахнув длинными руками, покатился с высотки.

- Ползи ко мне,- позвал Ваня.

Галя подползла к нему.

- А теперь лежи смирно. Будем ждать своих…

Издали уже доносился грохот танков.

Чернобривцу казалось, что если он как-нибудь перевернет русское слово, получится как раз то, что он хочет выразить па польском языке. И его страшно удивляло, почему хозяйка при всех его стараниях ничего не могла понять.

- Пани, цаю. Понимай, цаю…

Полковник открыл дверь на кухню и вмешался в разговор:

- А ты скажи по-русски: «Хозяюшка, пожалуйста, чаю», и она поймет.

- Чаю?- переспросила, обрадовавшись, хозяйка.- О, чаю ест. Чаю проше…

Спустя несколько минут два стакана аппетитно дымились на столе.

- Ну вот, видишь,- улыбнулся полковник.- А то выдумал: «цаю!»

Сели за стол. Пригласили и хозяйку. Она отказалась:

- Денькуе…

- Тогда вот, угощайтесь.

Хозяйка взяла предложенное полковником печенье, но за стол все равно не села. Она прислонилась к жарко натопленной печке и глазами, в которых были благодарность и недоумение, смотрела на советских людей.

- Вот вы полковник,- удивлялась она,- такой большой человек, а сидите со своим шофером за столом. Это очень трогательно. Такого не было в старой польской армии, не говоря уже про немцев.

- А мы с ним, хозяюшка, не графского происхождения. Он из рабочих, а я из крестьян. И служим одному делу, народному. Чего же нам вместе на досуге не попить чайку?

Хозяйка задумалась, потом, глядя на Ивана Григорьевича, сказала:

- А вы такой молодой и уже полковник.

- Ну, не совсем молодой. Тридцать пять стукнуло.

- Женаты?

- Женат. Есть мальчик. Четырнадцати лет. Еду к нему. Навестить. В госпитале он.

- О боже, бедный мальчик.

- Ему уже лучше.

- Это хорошо. А жена ваша на фронте?

- Не знаю. Возможно, и на фронте. Она врач. Если жива, конечно, па фронте.

- Это очень трогательно. Вся семья па фронте.

Пока полковник и шофер пили чай, хозяйка засыпала их вопросами. Она все жалела, что муж ее, железнодорожник, не смог повидаться с такими приятными гостями.

- Он не поверит, что за этим столом пил чай пан полковник и даже приглашал меня сесть..,

А через час в этом же доме, за этим же столом, сидела озябшая, исхудавшая Юлия Адамовна. Хозяйка поила ее горячим чаем и приговаривала:

- Кушайте, это все оставили ваши дети. Здесь был у меня советский полковник. Какой человек! Вы, русские женщины, можете гордиться своими сыновьями.

Юлия Адамовна не подозревала, что речь шла, действительно, о ее сыне.

Машина то мчалась среди заснеженных полей, то врывалась, как в тоннель, в аллею, обсаженную липами, кроны которых смыкались вверху.

Вечерело. Мороз усиливался, колючий ветер обжигал лицо. На окраине небольшого местечка Чернобривец остановил машину.

- Не мешало бы, товарищ полковник, обогреться.

- Пожалуй, верно, не помешает. Продрог и я…

Чернобривец отправился в разводку, а полковник наклонился к ветровому стеклу…

На улице не было ни души. Все окна наглухо закрыты ставнями. В темноте мрачно чернели контуры костела.

Минут через пять вернулся Чернобривец.

- Ну что? - спросил полковник.

- Во-он в том доме открыли двери. Да, говорят, там баня…

- Баня?..

- Ага. То ли баня, то ли бания…

Полковник взглянул на костел.

- Может быть, плебания?

- Вот-вот, она самая… А что это?

- Ха-ха-ха,- рассмеялся полковник.- Снова ты перепутал. Плебания - это усадьба ксендза. Ну, и дом, где он живет. Что ж, зайдем.

Полковник постучал в дверь.

- Проше,- послышался женский голос.

- Разрешите душу обогреть,- попросил полковник, входя в комнату.

- Проше, проше…- засуетились женщины, подавая гостям стулья.

- Понимаете, машина открытая. Замерзли.

В комнате было тепло. Топилась плита. Женщины готовили ужин. Одна из них была пожилая, другая помоложе.

- А может быть, пожелаете отведать наших клецок? - обратилась к гостям пожилая женщина.

- Нет, спасибо. Мы неплохо подкрепились часа два тому. Еще не проголодались.- Полковник подошел к плите, протянул к огню руки.- А вот озябли, так это да.

Кроме женщин в комнате был еще мальчик лет четырех-пяти. Он сидел на маленьком стульчике за таким же маленьким столом. Перед ним дымилась тарелка.

Пожилая женщина подошла к мальчику, пододвинула к нему тарелку.

- Хочешь есть?

- Хочу,- ответил мальчик.

- Перекрестись.

Мальчик насупился и молчал.

- Не перекрестишься - не получишь клецок.

Женщина отодвинула тарелку и отошла.

Из тарелки шел вкусный запах. На бледном лице мальчика показались слезы.

Женщина снова подошла к малышу.

- Перекрестишься - будешь кушать. А клецки вкусные. С мясной начинкой, а?