Тамара Крюкова - Повторение пройденного

Тирада сына оставила Юрия Николаевича равнодушным. Видимо, в этот день с чувством юмора у него было напряжённо.

— Ты прямо штатный шутник, как я погляжу, — покачал он головой. — Перед Анатолием Ивановичем стыдно.

— Чего стыдно? — возмутился Антон. — Между прочим, я по истории лучший ученик.

— И за это тебя выставили с урока? — спросил отец.

Его осведомлённость оказалась для Антона полной неожиданностью. Наверняка Настька и тут успела подложить свинью. Мало того, что Антон терпел соседство Самсоновой в школе, они ещё жили на одной площадке, и родители дружили семьями. Антон всем своим видом давал понять, что он к этой семейной дружбе не имеет никакого отношения, но его мнение в расчёт не принималось. Зато шпионка местного значения, Настя, исправно докладывала обо всём, что случалось в школе. Словом, бедного Антона обложили, как волка красными флажками.

— Это всё Настька подстроила. Я не виноват, — с жаром возразил Антон.

— Ты кругом невинный.

— Во всяком случае, на истории — это не моя вина. Я, может, вообще историком стану.

— А как же увлечение биологией? Или это тоже была шутка? Для чего мы тебе покупали дорогостоящий микроскоп? Кстати, где он? — поинтересовался отец.

Его любознательность была явно некстати. Микроскоп покоился где-то в недрах шкафа, но его точное местонахождение сразу определить было трудно. А всё из-за любви родителей к порядку. Они оба терпеть не могли, когда вещи были разбросаны по квартире. Чтобы не раздражать чистоплотных предков, Антон регулярно наводил в своей комнате порядок. Уборка заключалась в том, чтобы запихнуть всё в шкаф, с глаз долой. В последнее время делать это было всё труднее, шкаф ведь не резиновый.

Каждый раз Антон давал себе слово, что непременно разберёт залежи, как только найдётся свободное время. Но его никогда не находилось. Вернее, когда выдавалась свободная минутка, Антон напрочь забывал о своём благородном порыве, а когда вспоминал, то уже был занят. Антон подозревал, что при отце шкаф лучше не открывать, поэтому как можно небрежнее сказал:

— В шкафу, где же ещё.

Всё бы обошлось, если бы не мама. До этого она сидела на диване и листала глянцевый журнал, нарочито предоставив Юрию Николаевичу самому разбираться с сыном. Но тут не выдержала и укоризненно сказала:

— Я говорила, что ему не нужен никакой микроскоп. Это была твоя блажь.

— Что значит, блажь? — возмутился Юрий Николаевич. — Я хочу, чтобы он рос образованным человеком, чем-то интересовался.

— Лучше бы уделял ему побольше времени. А твой микроскоп сейчас валяется неизвестно где. Я вообще не уверена, что он дома, — сказала Людмила Сергеевна.

Юрий Николаевич посмотрел на сына:

— Это правда?

— Нет, он честно в шкафу. Просто его надо искать, — заверил Антон.

— Вот заодно и поищем, — сказал Юрий Николаевич, направляясь в комнату сына.

Спорить дальше было бесполезно. Антон обречённо побрёл за отцом. Открыв дверцу шкафа, Антон предусмотрительно отскочил в сторону, и правильно сделал, иначе его завалило бы грудой вещей. Из шкафа выпали книги, футбольный мяч, смятые листы с рисунками, старые тетрадки, бадминтонная ракетка, скомканная футболка и даже лопата.

Юрий Николаевич несколько мгновений оторопело взирал на кучу барахла, а потом позвал жену:

— Мила, иди сюда, полюбуйся.

Людмила Сергеевна заглянула в комнату и, оценив ситуацию, покачала головой.

— Теперь понятно, как ты поддерживаешь порядок.

— Как это понимать? — строго спросил отец.

— Я всё уберу, — кротко пообещал Антон.

— Хотелось бы.

Взгляд Юрия Николаевича упал на лопату, и его брови удивлённо поползли вверх.

— А это ещё что такое?!

Он уставился на лопату, как будто в жизни не видел подобного предмета. Вопрос был явно риторический и ответа не требовал, поэтому Антон молча пожал плечами.

— Что здесь делает лопата? Я у тебя спрашиваю, — повторил Юрий Николаевич.

— Лежит, — промямлил Антон.

— Понятное дело, что не рэп отплясывает. А зачем она здесь лежит?

— Чтобы клад выкопать.

— И где же ты собрался копать? На необитаемом острове?

— Зачем на острове? В школьном дворе.

— Ну конечно, где же ещё быть кладу, как не в школьном дворе, — хмыкнул отец.

Антон и сам понимал, что его утверждение звучит неправдоподобно, но всех, кто делал великие открытия, сначала высмеивали. Он мечтал найти клад с тех пор, как прочитал «Остров сокровищ» Стивенсона, но не знал, как к этому подступиться. Не станешь же перепахивать всё подряд. Лишь прочитав о том, как подземную воду и клады ищут при помощи рамки, он понял, что поиски можно поставить на научную основу.

— Кто же его там зарыл? Школьный завхоз? — продолжал иронизировать Юрий Николаевич. — Знаешь, сколько кладоискателей там до тебя побывало?

— Это ничего не значит. Я всё научно проверил.

— Интересно, каким образом?

— Рамкой, — выложил свой козырь Антон.

— Какой ещё рамкой? — переспросил Юрий Николаевич.

— При помощи которой ищут, где колодец копать. Я читал, что она и клад может указать. Если где-то зарыто сокровище, то она начинает вращаться. А ещё кино такое было про мальчика, который золото искал.

— В кино ещё и не такое увидишь. Там и крупногабаритные мартышки по Нью-Йорку бегают, и люди-пауки мир спасают, — сострил отец.

— Не всё же кино выдумка, — возразил Антон. — И потом про рамку я в журнале читал.

— Можно поинтересоваться, в каком?

— «Оракул».

— Да, чрезвычайно научное издание. И где ты нашёл эту лабуду?

— У Кирилла. Его мама покупает. И вовсе это не лабуда. Я рамку сто раз проверял, — заверил Антон.

— А рамку где взял? — спросил Юрий Николаевич.

— В специальном магазине. «Белые облака».

— Что?! С каких это пор ты ходишь по таким магазинам? — отчего-то разозлился отец и обернулся к жене: — Полюбуйся, к чему приводит твоё увлечение эзотерикой. Мало того, что сама читаешь всякую муру, ещё и ребёнку мозги забиваешь.

— Это не мура. И вообще, не делай трагедии из пустяка. Лучше бы уделял ему больше времени, — сказала Людмила Сергеевна.

— Ты же знаешь, я пашу как вол, — парировал Юрий Николаевич и снова обратился к Антону: — Значит, так. Про раскопки забудь. Я в твои годы об учёбе думал, а не лоботряса гонял. Лучше бы над задачником посидел. Двойка по математике. Куда это годится? — он припомнил ещё одно прегрешение сына.

— Я не рождён, чтобы быть математиком, — угрюмо заметил Антон.

— Ты мне эти рассуждения брось. Запомни, в жизни самое главное — научиться считать. А чтобы у тебя было время подумать, как жить дальше, сейчас мы с мамой пойдём в «Шоколадницу», а ты будешь разбирать шкаф.

— Па, ребёнка нельзя наказывать едой, — заканючил Антон.