Зоя Воскресенская - Ястребки

— А вчера познакомился с ней в райкоме партии. Сначала не узнал, потом пригляделся, поговорил, вижу — она вовсе не изменилась. Сегодня и ты её увидишь.

Для посторонних отряд Григория Ивановича будет обычной семьёй: мать, отец и дочка. Эта новая советская семья после нескольких дней напряжённой учёбы и тренировок в тёмную, безлунную ночь будет высажена с самолёта на парашютах на территории, занятой противником. С котомками за плечами, под видом эвакуированных они пойдут на восток, в город Н., где расположена штаб-квартира гитлеровской армии, и останутся там на жительство.

— В молодости я был часовых дел мастером, — сказал Григорий Иванович. — Теперь пригодится. Буду чинить немецким офицерам часы. Тебе с твоей новой матерью придётся стирать бельё.

— И на немцев? — испуганно перебила Кира.

— Вот именно на немцев, на офицеров. Вы должны быть отличные, незаменимые прачки, не знающие ни одного слова по-немецки.

— Я ненавижу немцев!-пылко воскликнула Кира.

— Не все немцы звери, не все фашисты. Многие с отвращением относятся к войне. Есть такие, которые не меньше нас с тобой ненавидят фашизм. Мы будем искать их.

— И вы думаете, что мы найдём таких?

— В городе, где мы устроимся, есть уже один такой друг. Он ждёт нас, чтобы передать важные сведения о планах гитлеровского командования. Он будет вместе с нами способствовать разгрому гитлеризма.

Кира молчала.

— Очень кстати, что у меня только одна нога, — сказал с довольным видом Григорий Иванович.- Немцы не мобилизуют на работы. Очень хорошо, что у тебя косички, с ними ты выглядишь совсем несмышлёнышем. Но всякое может случиться… — добавил он, задумавшись.

Уже темнело, когда в передней раздался звонок.

— Вот пришла наша мама. Сейчас мы подробно обсудим план дальнейших действий, хорошенько познакомимся друг с другом. — И Григорий Иванович пошёл открывать дверь.

Кира сидела взволнованная и думала о большой и сложной жизни, которая ей предстоит. Справится ли она? Справится. Она будет стараться походить на ту женщину, о которой рассказывал Григорий Иванович. Вот только как бабушка? Как её предупредить? Кира ей напишет письмо, большое, ласковое.: Напишет маме, чтобы та не сердилась за то, что бабушку оставили одну.

Кира слышала, как в передней Григорий Иванович вполголоса разговаривал с женщиной. И какая эта названая мать, с которой Кире придётся перенести много трудностей и лишений? Будет ли она ей настоящим другом, каким была в её жизни бабушка?

Григорий Иванович открыл дверь и сказал:

— Проходи, проходи, познакомься с нашей дочкой. Такая же девчонка с косами, какой я знал тебя. И даже похожа.

Кира встала со стула и обмерла: в дверях стояла её бабушка.

— Ты зачем здесь? За мной?

— А ты как сюда попала?

— Э, да вы, оказывается, знакомы? — удивился Григорий Иванович.

— Это ж моя внучка, Кира, я тебе о ней говорила.

— Нет, теперь это уже не внучка, а родная наша дочка. — Григорий Иванович снял очки, вынул из кармана платок и стал протирать их. — Райком комсомола нам её рекомендовал.

Красивы Карпатские горы!

Хорошо побродить в солнечный летний денёк по лесам, полюбоваться на хороводы стройных ёлок на полянах, забраться на развесистый тенистый бук и послушать стук дятла, передразнить кукушку.

А зимой?

Зимой ленивое солнце поздно встаёт из-за гор, а пионерам и октябрятам лениться некогда. Зимой у ребят горячая пора. И у октябрёнка Олеси тоже…

Маленькая у нас донька, — сказал отец, когда Олесе пришла пора идти в школу. Сильной рукой он приподнял дочку к самому потолку и осторожно опустил к себе на плечо.

— Трудно ей будет каждый день ходить в школу, — вздохнула мать. — Богдан — дело другое, он хлопец крепкий.

Первый раз Олесю повёл в школу отец. Богдан шагал впереди, с новой жёлтой сумкой в руках, набитой книгами.

Шли лесом, всё куда-то вниз по узкой тропинке и наконец вышли на широкую дорогу, в долину. Олеся оглянулась и ахнула. Отсюда, снизу, гора, на которой они жили, выглядела по-иному. Огромная, молчаливая, она чуть поблёскивала золотисто-зелёной чешуёй, а каждая чешуйка — это большая ель или пихта — мудрина. Много горных вершин окружает долину, и все они разные и все красивые, но лучше всех гора Тросян, на которой живёт Олеся.

— Тросян, наикрасивейшая вершина на Карпатах, — сказал Богдан, и отец в знак согласия кивнул головой.

Родной край, где ты родился и живёшь, всегда кажется милее всех, потому что ты любишь то, что хорошо знаешь.

Весело было ходить в школу рано утром, когда солнце просовывает сквозь чащобу свои длинные лучи, шарит по траве и кустам, румянит ягоды брусники, золотит и чернит загаром шляпки грибов, подсушивает орехи, которые висят на ветках гроздьями, как виноград.

Но долго лакомиться ягодами и набивать орехами карманы нельзя — опоздаешь в школу, не пустят на урок и потеряешь час чудесной жизни.

Олеся научилась просыпаться вместе с Богданом очень рано и каждый раз в один и тот же час. А солнце стало запаздывать. Ребята уже в школу идут, а оно только поднимается из-за горы. Когда же облетели жёлтые листья с буков и лип, осыпались золотые иголки с мудрин, солнце стало подниматься ещё позже и уж совсем разленилось, когда на землю лёг снег и ёлки натянули на свои лапы белые варежки.

Сладко спится возле тёплой печки зимой. Никак не хотят открываться глаза, а мать тормошит:

— Вставай, донька, вставай, сынку, в школу пора!

— В школу пора!-весело откликается Олеся, вскакивает с постели и бежит умываться. С лица и рук со звоном сыплются в железный таз капли воды.

Богдан поднялся с постели и застонал. Вчера вечером колол дрова, толстый чурбан свалился и придавил ему ногу. Большой палец распух — сапог на такую ногу не натянешь.

Мать осматривает палец:

— Придётся тебе дома посидеть, нельзя с такой ногой в школу идти.

— Я должен сегодня отнести в школу жменю бобов, весной мы их будем сеять.

— До весны ещё далеко, десять раз успеешь, — отвечает мать.

Богдан чуть не плачет:

— Мы в классе сговорились заготовить семена раньше всех.

— Я тоже должна жменьку бобов принести, мы тоже сговорились собрать прежде всех, — признаётся Олеся.

Отец сидит на скамейке, натирает суконкой лыжу и посмеивается.

— Тату, — обращается Олеся к отцу, — проводи меня сегодня до школы.