Холли Вебб - Рождественские истории. Покатай меня, медведица!

– Думаю, да. Только оно долго не простоит, – сразу предупредил дедушка. – Это будет скорее временное укрытие. Вроде тех, которые строят охотники-эскимосы, когда им приходится заночевать вдали от дома.

– Всё равно давай построим! – воскликнула Сара.

Дедушка кивнул, собрал со стола тарелки и чашки и поставил их в раковину.

– У меня даже есть одна штука, которая нам пригодится, – пробормотал он.

Они с Сарой пошли в кабинет, и дедушка остановился перед большим стеллажом во всю стену, где хранилась коллекция диковинных предметов. Саре всегда нравилось их рассматривать и расшифровывать надписи на поблёкших ярлычках – у её прадедушки был очень мелкий, неразборчивый почерк.

– Вот он! – торжественно объявил дедушка, снимая с полки длинный зазубренный нож, сделанный не из металла, а из какого-то странного твёрдого желтоватого материала.

– Что это? – спросила Сара.

– Снежный нож, – сказал дедушка. – Догадайся, из чего он сделан?

Девочка провела пальцем по гладкому лезвию. Очень похоже на чей-то зуб. Сара нахмурилась:

– Это же не слоновий бивень, нет, деда? Нам в школе рассказывали про слоновую кость и как люди убивали слонов только ради их бивней.

– Почти угадала. Это бивень, но не слоновий. Помнишь, я тебе рассказывал о моржах? Они похожи на тюленей, но с длинными бивнями.

– То есть он сделан из бивня моржа? – уточнила Сара. Мысль, что нож сделан из зуба животного, была ей неприятна. Сара любила животных.

– Давным-давно. Твой прадедушка привёз этот нож из Канады, и он был очень старым уже тогда. Сейчас моржей охраняют, но раньше семьи охотников-эскимосов ели мясо моржей, чтобы выжить, а их кости и бивни потом применяли в хозяйстве. Ничего не пропадало зря. Этот нож предназначался для того, чтобы разрезать снег на блоки для иглу.

Сара кивнула. У неё дома был похожий ножик, только пластмассовый. Для разрезания пластилина. Она понимала, почему этим ножом хорошо резать снег.

– Интересно, а сколько иглу построили с его помощью? – задумчиво проговорила она.

– Может быть, несколько сотен. А сейчас мы построим ещё одно, да? – Дедушка вышел в прихожую и положил нож в карман своей тёплой стёганой куртки. – Стало быть, этот ножик ещё послужит. Думаю, твой прадедушка был бы рад. И тот человек, кто его смастерил.

Они вышли в сад. Сара ласково погладила по голове своего снежного медвежонка, сидевшего с серьёзным видом посреди покрытой снегом лужайки.

Дедушка внимательно осмотрел высокий сугроб у стены:

– Хороший снег, плотный, как я и думал. Давай-ка попробуем его разрезать.

Сара наблюдала, как дедушка пилит снег древним ножом, сделанным из моржового бивня, – она до сих пор не решила, как относиться к этому ножу. Пока дедушка готовил блоки, она утоптала снег на пятачке, где они будут строить своё маленькое иглу. Девочка уже поняла, что это не самое лёгкое дело, и была рада, что они не пытаются соорудить настоящее большое иглу.

Когда первая партия блоков была готова, Сара с дедушкой уложили их полукругом за спиной снежного медвежонка, чтобы он как будто сидел перед входом в иглу.

– А теперь просто будем укладывать их друг на друга? – Сара с сомнением смотрела на круг из снежных блоков.

– Да, – сказал дедушка. – Каждый следующий ряд чуть сдвигается внутрь, чтобы закруглить купол. Блоки будут давить один на другой и удерживаться на месте. Ну что, продолжаем?

Сара кивнула. Она заметила, как загорелись дедушкины глаза, и поняла, что ему самому нравится эта затея с иглу. Да, работа им предстояла немалая. Но как будет здорово, если они и вправду построят иглу, пусть не очень большое, но достаточно просторное, чтобы туда можно было забраться!

После третьего ряда блоков стена поднялась Саре по пояс и сооружение начало напоминать настоящий маленький домик, хотя ещё и недостроенный.

– У нас очень узкий тоннель для входа, – сказала Сара, отдуваясь. Она только что помогла дедушке поднять очередной снежный блок на высоту её плеч. – Внутри, наверное, будет темно.

– Да, темновато, – согласился дедушка. – Эскимосы издревле использовали для освещения масляные лампы. Масло делалось из тюленьего жира. Они не только давали свет, но и помогали укрепить иглу. От них шло тепло, снег на внутренних стенах немного подтаивал, потом опять замерзал, и тонкий слой льда ещё крепче склеивал блоки. – Он улыбнулся. – Мы можем посветить себе фонариком, но, боюсь, толку будет немного. Эскимосы делали в иглу окна из тюленьих желудков. Стенки желудка, если их растянуть, становятся полупрозрачными и пропускают свет. Но у меня, к сожалению, нет тюленьих желудков, ни одного.

– Фу! – Сару аж передёрнуло от отвращения.

– Но можно поступить хитро и снять корочку льда с бочки с водой. Иногда эскимосы делают окна из тонких пластинок льда, – объяснил дедушка.

Сара радостно закивала головой.

– Да, с окном будет лучше. – Она сглотнула комок в горле и постаралась, чтобы в её голосе не было и намёка на грусть: – Когда иглу будет готово, мы его сфотографируем и перешлём фотографии маме с папой.

Дедушка обнял её и крепко прижал к себе:

– Отличная мысль. Твоему папе понравится. Однажды мы с ним попытались построить иглу, но снег был слишком рыхлый. – Он тихонько рассмеялся. – Оно обвалилось прямо на меня, а твой папа живот надорвал от смеха. А потом мы играли в снежки. – Он вздохнул: – Вижу, ты сильно скучаешь по маме с папой.

– Прости, деда, – прошептала Сара. – Просто без них как-то странно.

Дедушка кивнул:

– Я знаю. Сара, солнышко… Этот снег… – Он умолк на полуслове, встревоженно глядя на внучку.

Сара тоже встревожилась.

– Что?

– Не знаю, смогу ли я завтра отвезти тебя домой.

Сара растерянно заморгала. Она совершенно об этом не думала, а ведь правда… Снега выпало много, он наверняка завалил все дороги. И узкую дорогу, что вела на вершину скалы к дому дедушки, и дорогу внизу, что была разве что чуточку шире.

– А как же Рождество? – прошептала она. – Остаётся всего два дня…

– Может быть, он растает. – Дедушка обнял её ещё крепче. – Будем надеяться. Но я ничего не могу обещать. И рад бы, но не могу.

Сара кивнула и крепко зажмурилась, чтобы остановить слёзы. Нельзя плакать на таком холоде. Горячие слёзы обжигали глаза, а потом, кажется, замерзали прямо на щеках.

– Можно я пойду в дом? – прошептала она, не глядя на дедушку. Они не успели закончить иглу, но ей сейчас было не до этого.

– Конечно можно. Пойдём, я приготовлю тебе горячий шоколад. – Голос у дедушки был расстроенным, очень расстроенным, и от этого Саре сделалось ещё хуже. Она пулей влетела в дом, сняла сапоги, куртку, шапку и шарф и побежала к себе наверх. Она жутко замёрзла, и горячий шоколад был бы сейчас очень кстати. Но ей хотелось побыть одной. Она рассеянно оглядела комнату, потом нырнула под одеяло и укрылась с головой.