Эдуард Веркин - Самовар, разлив, граната. Гид по неприятностям

Катер уверенно направился к крыше.

– «Мазай»… – прочитал Генка.

– Что?! – не расслышал Витька.

Жмуркин сощурился. И Витька тоже сощурился, но не из-за плохого зрения, а из-за солнца. Действительно, «Мазай», именно это было на борту катера здоровенными красными буквами.

Витька и Генка поглядели на Жмуркина.

– А вы мне не верили, – подбоченился Жмуркин. – Слушайте больше меня, я плохого не посоветую.

С чердака показалась бабушка и помахала катеру рукой.

– Я же говорила – недолго прождёте, – кивнула она. – Сейчас домой вас отвезут.

«Весело тут, – подумал Витька. – Волки, лисы, летающие тарелки, хорошие выходные получились. Самовар добыли. А могли бы и утонуть».

Катер шевельнул рулями, толкнул бортом волну и причалил к дому, подломив по краю шифер. На крышу лихо спрыгнул мужик с багром на одном плече и с баллоном воды на другом и направился к ребятам.

– Привет!

Мужик вручил Витьке багор, Генке баллон с водой, Жмуркина похлопал по плечу. Потом спросил:

– Вы кто?

– Мы… – начал было Генка, но Жмуркин его немедленно перебил.

– Мы пошли в поход, – ответил Жмуркин. – Мы юные энтомологи, изучали поголовье клеща, его размеры…

Жмуркин показал пальцами, какие именно размеры.

– Клеща… – поморщился спасатель. – Поголовье…

– Вот именно, – озабоченно вздохнул Жмуркин. – Оно с каждым годом увеличивается и увеличивается. Мы составляем карту и отбираем взрослых особей, если хотите, я вам сейчас покажу пробирку…

Жмуркин начал рыться в карманах.

– Нет, спасибо. – Спасатель с опаской обошёл вокруг Жмуркина и направился к старушке. – Анна Михайловна!

Пропеллеры катера взвыли, волна колыхнула плот и отогнала его от крыши.

– Анна Михайловна, вы опять с нами не поедете?

Анна Михайловна ехать не хотела. Спасатель принялся её несильно уговаривать, старушка не соглашалась.

Из рубки показался капитан. Он принялся обходить катер, придирчиво проверяя люки, открывая их и перезакрывая. Витька глядел на спасателя, и ему казалось, что он ему знаком.

– Тоже узнал? – спросил Жмуркин.

– Нет…

– А ты, Крокодил?

– Нет, не узнал, – ответил Генка. – Неужели Немо?

Капитан проверил фартук воздушной подушки, попинал её сапогом, удовлетворился, вернулся в кабину и стал проверять штурвал.

– Нет, не Немо, Америка.

– Хи-хи, – ответил Жмуркин. – Как смешно. Сейчас я скажу кто – смеяться перехочется. Это же Буров.

Витька поперхнулся. Генка с тоской поглядел на рубку «Мазая». За штурвалом стоял здоровенный бородатый мужик, в котором с трудом угадывался бывший скаут-мастер. Как-то общаться с Буровым не хотелось. Хотя про Бурова ничего плохого Витька сказать не мог, ну разве что Буров был стопроцентным долдоном. С другой стороны, капитаны вполне могли быть долдонами, не в этом их ценность.

Буров поправил бороду, украдкой погляделся в зеркало, сверился с навигатором.

– А старик Буров совсем не изменился, – заметил Жмуркин.

– А кто изменился? – спросил Генка.

Спасатель в очередной раз предложил бабушке эвакуироваться, та в очередной раз отказалась.

– А вы? – спасатель повернулся к ребятам. – Вы-то поедете?

– Поедем, – кивнул Жмуркин. – Конечно, поедем. Нам клещей сдавать.

Жмуркин поднял самовар.

– Поспешите тогда. – Спасатель отобрал у Витьки багор и перепрыгнул на катер. – Нам ещё в восемь мест заскочить надо.

Жмуркин доверил Витьке самовар, сам стал стаскивать ватник.

– Оставь себе, – махнула рукой бабушка. – Чего мне, у меня и так…

«Весёлая старушка», – подумал Витька. Старушки ему встречались разные, но в основном печальные, баба Аня другая совсем, волка вот не боится, на крыше живёт. И вообще, жизнерадостная.

– Я завезу, – пообещал Жмуркин. – Как только мы вернёмся домой – я сразу обратно завезу…

– Да не нужно, – помотала головой бабушка. – У меня полчердака этих телогреек, не нужно. Оставь себе, в нём снег хорошо разгребать.

– Спасибо, – кивнул Жмуркин.

Баба Анна улыбнулась. После этого она насыпала в карманы Жмуркина, Генки и Витьки ананасовых карамелек.

– Спасибо, – сказал Витька.

– Спасибо, – сказал Генка.

– Ананас не для нас, – пробормотал Жмуркин и прибавил: – спасибо!

Ребята перепрыгнули на «Мазая» и спустились в салон. Людей внутри не было совсем, ребята оказались первыми спасёнными.

Буров отчалил. Зарычали двигатели, катер приподнялся над водой и полетел.

Они сидели в креслах и смотрели по сторонам. Витька никогда не катался на воздушной подушке, и ему не понравилось. Не трясло почти совсем, скорость была высокая, и то и дело катер проваливался в длинные воздушные ямы, плавно поворачиваясь то вправо, то влево. Укачивало. Сидящие рядом Жмуркин и Генка о чём-то разговаривали, но за рёвом двигателя было не слышно, они открывали как рыбы рот и то и дело кивали в сторону рубки катера.

На Бурова.

Буров вёл машину уверенно и ловко, обходя торчащие из воды деревья, точно выбирая фарватер и стараясь держаться подальше от лесистых берегов.

Витька позавидовал. Бурову. Буров, как всегда, знал, куда и с какой скоростью надо двигаться. Витька вдруг понял, что он не знает. Совсем.

Хотя они и двигались к дому.

Генка перебирал карбюратор. Неторопливо, с удовольствием, любовно прополаскивая детали в жестяной банке с керосином, протирая их фланелевой ветошью.

Витька сидел в кресле возле полуоткрытых гаражных ворот. На коленях у него лежал ноутбук, Витька думал. То есть не очень-то он думал, он всё уже придумал и теперь сочинял. Заметку. «Бабушка с козой». Про бабу Нюру, просидевшую с козой на крыше три дня и так и не дождавшуюся оранжевого вертолёта. Про волонтёров под предводительством Бурова. Про то, что не перевелись ещё добрые люди.

Заметка не очень получалась, Витька описал бабу Нюру, описал её ежегодную неделю на чердаке, описал невзгоды и лишения, и равнодушие властей, и отзывчивость волонтёров, но всё равно чего-то не хватало. Материал был, но… Не цеплял.

Витька грыз ногти и призывал вдохновение.

Послышались шаги, Витька оглянулся. Не вдохновение.

В проёме гаражных ворот показался молодой человек в сером костюме и с чёрным портфелем в руках.

В гараже было сумрачно, а на воздухе солнечно, молодой человек выглядел… очень столично и никак не увязывался ни с гаражом, ни со старыми железками, ни с запахом масла и керосина. Он был похож на инопланетянина. На космонавта, ироничным временным парадоксом заброшенного в гущу шестнадцатого века, в слободскую грязь, в вонь, в царство прокисших онучей и протухшей капусты. Попаданец не туда.