Астрид Линдгрен - Мадикен

Написав объявление, Мадикен рисует вокруг черную рамку. И тут она чувствует, что больше ей уже не хочется делать газету, а лучше она порисует. Мадикен делает рисунок для папы. На рисунке изображено, как Мадикен летит с крыши сарая. Рисунок получился очень хороший. Папа его увидел, когда пришел обедать. Папе тоже понравился рисунок. Мадикен в купальном халате сидит за столом вместе со всеми. Ездить на экскурсии ей, может быть, еще и нельзя, но уж есть пюре и яблочный крем, конечно, можно.

А потом наступил вечер, Мадикен и Лисабет лежат в своих кроватках и собираются спать. Но сперва в детскую приходят мама и папа посидеть с девочками на сон грядущий. Мама рассказывает им о приключениях принца Хатта в подземном королевстве, а папа показывает на стене забавные тени. Керосиновая лампа освещает детскую слабым светом, но папа снял абажур, свет сделался ярче, и тени получились замечательные. Они шевелятся на стене, иногда там появляется козлик с рожками, иногда танцующая девочка, а иногда просто шевелятся папины руки, и все.

Как это здорово, когда папа и мама приходят в детскую вместе! Мадикен хотела бы, чтобы они сидели долго-долго. Но вот мама говорит:

— Ну все! Пора наконец спать.

И ведь надо же! Лисабет уже спит. А Мадикен в этот вечер еще долго не засыпает. Она опять думает об экскурсии. Экскурсия, конечно, давно уже кончилась, но все-таки! Послезавтра Мадикен пойдет в школу, она хорошо знает, о чем там будут разговоры. Все-все дети только и будут говорить, как там было здорово, как восхитительно, все — кроме Мадикен! Ах, ну почему так вышло, что ей не разрешили поехать!

А на небе сегодня такие большущие звезды! Сквозь щели в жалюзи видно сразу много звезд. Они почти такие же красивые, как на открытке с ангелом. Мадикен принимается считать звезды, но у нее плохо получается. Она считала-считала и захотела спать.

Весь дом уже спит, спит Юнибаккен на берегу реки, среди белых берез. В доме темно, только мама еще не спит. Скоро и она уснет, но сперва заглянет в детскую, чтобы подоткнуть одеяльца у своих дочек.

Вот мамин зеленый ночничок осветил кроватку Лисабет. Лисабет, как всегда, спит на животе. Видна только полоска загорелой шейки и густая копна золотистых кудрей. Когда мама склоняется над ней, она бормочет сквозь сон:

— Ты с ума сошла, Мадикен!

От младшей дочки мама переходит к большенькой. А большенькая, когда спит, кажется совсем еще маленькой, и на бледном личике резко чернеют густые ресницы. На полу возле кроватки валяется какой-то листок. Мама поднимает его и, поднеся к ночнику, читает:

В пятницу утром Мадикен отправляется в школу. Она уныло плетется, еле волоча ноги. Не хочет Мадикен приходить в школу и слушать разговоры об экскурсии.

Через двадцать минут она возвращается и вихрем врывается в калитку. Галопом — нет! как на крыльях — она влетает в кухню, до полусмерти перепугав маму, которая, конечно же, должна была подумать, что случилось что-то ужасное. Как же Мадикен могла вернуться, когда идут уроки, да еще в таком ошалелом виде?

— Мама, — выпаливает Мадикен, еле переводя дух, — у нас будет экскурсия… сегодня… прямо сейчас… в среду ничего не было…

Учительница оступилась на лестнице… Ой, как я рада!.. У нее было сотрясение мозга… налейте мне шоколаду в термос… А где моя матроска?.. Скорее, мама, скорей!

В это время, как всегда по пятницам, приходит Линус Ида, чтобы сделать большую уборку, и у калитки сталкивается с Мадикен. Мадикен выбегает в матросском платьице и матросской шапочке. Как она сияет и как весело подскакивает у нее на спине рюкзачок, потому что на радостях она бежит вприпрыжку!

— Я еду на экскурсию! — говорит Мадикен. — Я так счастлива!

— Вон оно что! — говорит Линус Ида. — А кто это у нас недавно ревел в постели и собирался умирать? Сегодня-то вроде бы на другой лад поешь?

— Ха-ха! — отвечает Мадикен. — Это Себастьян Нигге собрался умирать. Он и помер. Вон, даже в газете написано.

— В какой же это газете? — спрашивает Линус Ида.

— Ха-ха! — смеется Мадикен. — Не скажу!

С этими словами она убегает на экскурсию. Она поедет на поезде и будет сидеть на горе и есть бутерброды. Удивительно ли, что она так и лучится радостью!

Вот и осень настала, и в Юнибаккене по четвергам едят гороховый суп. Но не подумайте, что Лисабет каждый четверг запихивает себе в нос горошину, это случилось только один раз. Лисабет вообще мастерица засовывать разные вещи куда не надо. Ключ от комнаты прислуги она однажды засунула в почтовый ящик, мамино колечко бросила в свинью-копилку, папины велосипедные защипки сумела-таки затолкать в пустую бутылку… Все это она проделывает не назло, а просто чтобы посмотреть, получится или нет. Приятно ведь, когда удается просунуть вещь туда, куда она, казалось бы, ни за что не пролезет. А тут глядь, на полу горошина! Лисабет ее сразу хвать и мигом запихала себе в нос. Ей просто интересно было узнать, залезет ли горошина. Залезла! Да еще как глубоко!

Тогда Лисабет захотела вынуть горошину обратно. Она уже убедилась, что горошина вошла. А горошина-то и не поддается! Застряла и никаких! Лисабет уж ковыряла-ковыряла — не вылезает горошина. Тогда Лисабет побежала за помощью к Мадикен. Мадикен тоже поковыряла. Нет, не получается, горошина не желает вылезать.

— Может быть, она уже пустила корешки, — рассуждает Мадикен. — Вот увидишь, скоро у тебя из ноздрей прорастут гороховые цветы… Хорошо бы, если бы вырос душистый горошек.

Этого Лисабет уже не стерпела и заревела в голос. Душистый горошек ей очень нравится, но пускай он себе растет в саду на клумбе, а не так, чтобы у нее из носа! С оглушительным ревом она бежит к маме.

— Мама, у меня в носу застряла горошина, вынь ее обратно! Не хочу в носу горошину!

— Ой! — говорит мама. — Ой-ой-ой!

У мамы сегодня опять разболелась голова, мама хочет спокойно полежать и подремать, а не вытаскивать у Лисабет из носу горошину.

— Не хочу горошину! — кричит Лисабет. — Выньте горошину!

Мама берет шпильку и пробует достать горошину. Поковыряла, поковыряла — нет, ничего не получается. Горошина застряла и не выходит.

— Мадикен, — говорит мама, — придется тебе отвести Лисабет к дяде Берглунду. Наверно, он сумеет вынуть у нее горошину.

— Правда, сумеет? — спрашивает Лисабет.

— Конечно, — говорит мама и снова ложится в постель. Уж очень у нее болит голова.

— Давай, Мадикен, пошли скорее! — говорит Лисабет.

Она ведь не знает, сколько времени нужно горошине, чтобы прорасти.

Вдруг она возьмет и прорастет по дороге — вот будет ужас! Лисабет боится, что люди будут над ней смеяться.