Жаклин Уилсон - Сахарная вата

Я побежала к ней сразу же, как только карусель начала останавливаться, но мне было тяжело передвигаться в длинном подвенечном платье, и какая-то девочка догнала меня, оттолкнула локтем и первой уселась на Перл.

– Не важно, – сказал папа. – Подождем.

И мы ждали до тех пор, пока карусель вновь не начала останавливаться, и тогда уже папа побежал к Перл и придержал ее для меня.

– Поехали вместе, пап, – сказала я.

Я задрала длиннющий подол своего платья и села перед золотисто-коричневым шестом, выходившим из спины Перл, папа сел сзади и обхватил меня за талию. С нас собрали деньги, зазвучала красивая старинная музыка, и мы покатили – по кругу, по кругу, все быстрее и быстрее, пока огни ярмарки не слились в разноцветное колесо. Мне ужасно хотелось, чтобы Перл ударила своими серебряными копытцами и, соскочив со своего шеста, унесла нас на себе далеко-далеко, навсегда.

– Хочешь еще разок прокатиться на Перл, принцесса? – спросил папа.

– Да, конечно!

И мы мчались с папой по кругу – снова, и снова, и снова, а когда время вышло, папа разрешил мне на прощание потрепать Перл по носу и погладить ее длинную гриву.

– Она такая чудесная, – сказала я. – Я буквально влюбилась в ее розовую гриву. Смотри, пап, как она подходит к моему платью, точно в тон.

– Лучше проследим за тем, чтобы в тон твоему платью были напитки и угощения, – сказал папа. – Эй! Подать сладости для моей принцессы Флосс!

Он повел меня к киоску, где продавалась сахарная вата. Стены ларька были расписаны розами, а с края тента свешивался огромный розовый плюшевый медвежонок в платьице с оборками.

– Мама никогда не покупает мне сахарную вату, потому что от нее портятся зубы, – сказала я.

– А мы лучше лишний раз почистим их на ночь, – ответил папа. Он кивнул крупной блондинке, торговавшей в киоске сахарной ватой, и сказал: – Две порции ваты, пожалуйста. Мне свои зубы беречь поздно.

– Ну, я бы так не сказала, – улыбнулась продавщица. – У вас очень приятная улыбка, сэр.

После этих слов папа улыбнулся во весь рот, и я тоже. Я люблю, когда мой папа кому-то нравится.

– Ты очень похожа на своего папу, голубка, – сказала продавщица. – И потрясающе выглядишь в этом чудесном розовом платье. Ты была подружкой невесты на свадьбе?

– Нет, сегодня у нее день рождения, и она моя принцесса-именинница, – сказал папа.

– Пап! – Я дернула его за рукав: чувствуя прилив бесшабашного веселья.

– О, это замечательно. Тогда сейчас приготовим особую именинную порцию.

Я зачарованно наблюдала за тем, как продавщица засыпала в металлический бак сахарный песок, потом щелкнула кнопкой, и бак закрутился. Словно по волшебству, внутри бака начали появляться нити, а затем и облачка сахарной ваты. Продавщица взяла длинную палочку и принялась наматывать на нее сахарную вату, наматывала до тех пор, пока не получилось насаженное на палочку огромное розовое облако невесомой сахарной ваты.

– Это тебе, душенька, – сказала продавщица, протягивая мне это чудо.

– Ой! – восторженно выдохнула я.

Благоговейно держа палочку в руке, я осторожно приблизила голову к сахарному облаку, все еще не решаясь откусить от него.

И тут кто-то бесцеремонно толкнул меня сзади, и я уткнулась в розовое облако носом. К моим щекам тут же прилипли волоконца сахарной ваты.

– Полегче, приятель! Ты толкнул мою малышку, – сказал папа, оборачиваясь.

«Приятель» был не один. Их было шестеро или семеро – огромных парней с банками пива в руках. Они расхаживали по ярмарке, громко несли всякую чушь и еще громче ругались. Самыми ужасными словами. Ни на папу, ни на его слова никто из них не обратил ни малейшего внимания.

– Дай-ка мне большой кулек орешков, – сказал самый здоровенный парень, обращаясь к продавщице сахарной ваты.

– Ага, и мне тоже. Перекусить захотелось, – сказал второй парень.

– А мне попкорн, большой стакан, – сказал третий.

– Подождите своей очереди, ребята, я обслуживаю этого джентльмена, – ответила продавщица.

– Некогда нам ждать. Сказано тебе обслужить нас, так обслуживай – дошло?

– Это мой киоск, и я не обязана никого обслуживать, так что можете проваливать – дошло?

Парни помолчали – наверное, ждали, пока до них дойдет.

– Кто ты такая, чтобы так со мной разговаривать? – спросил здоровенный парень и добавил в конце ужасно грубое слово, которое я не могу повторить.

– Не смей так говорить о женщине, – сказал папа. – Иди и вымой свой рот с мылом, сынок.

– А ты заткни свою пасть, жирный болван, – огрызнулся парень и, не раздумывая, ударил папу прямо по лицу.

Папа дал парню сдачи, но тут же в драку бросились остальные. Я взвизгнула, меня кто-то толкнул и повалил лицом в грязь. Какое-то время я так и лежала, приходя в себя и слыша крики и шум борьбы.

Наконец я сбросила оцепенение, подняла голову и громко закричала:

– На помощь! Они бьют моего папу!

– Все в порядке, душенька, теперь с твоим папой уже все в порядке. Ну-ка, давай я помогу тебе подняться, бедная ты моя. – Это была продавщица сахарной ваты. Она осторожно помогла мне сесть и принялась вытирать мое испачканное лицо. Рядом с нами в грязи валялась моя серебряная корона, смятая и разорванная.

Я в отчаянии осмотрелась вокруг, ища глазами папу. Вдали я увидела целую толпу – большие крепкие парни выгоняли пристававших к нам подвыпивших хулиганов прочь с ярмарки.

– Они же не выгонят вместе с ними и моего папу, правда? – спросила я.

– Нет, конечно нет. Твой папа здесь, рядом с моим киоском, видишь?

Папа действительно стоял возле киоска вместе с одним из ярмарочных парней, который как раз в это время протягивал ему свой носовой платок, чтобы промокнуть разбитую губу.

– Эй, Саул, не давай ему эту старую грязную тряпку! – крикнула продавщица сахарной ваты. – Слушай, побудь в киоске минут десять, пока я схожу возьму пару чистых платков в своем фургоне.

Она помогла мне подняться на ноги, сочувственно охая и рассматривая мое платье.

– Ничего, ничего, моя милая. Платье только испачкалось, но не порвалось – хотела бы я сказать то же самое о джинсах твоего бедного папочки! А грязь с твоего платья смоется довольно легко, я уверена. Скажи, милая, эти идиоты не ушибли тебя?

– Не думаю, – сказала я, все еще не понимая толком, что произошло. Вроде бы только что хулиганы навалились на моего папу, а потом сразу бац! – и их уже прогоняют прочь крепкие парни с ярмарки.

– Папа! Пап! – воскликнула я, ковыляя к киоску. – Ты побил всех плохих парней, да?