Елена Усачева - Парадокс Ромео

На последний вопрос ему ответила рыжая.

– Ты представляешь, – шептала она в раздевалке, прижимаясь щекой к его куртке. – Они там, в девятом, все передрались. Один парень в кабинете химии какой-то реактив бросил в раковину, и она взорвалась. Говорят, полкласса разнесло. У нас неделю урока не было. Стекло на лестнице расколошматили. А вчера, представляешь, одна девчонка из окна сиганула.

Всеволод вздрогнул. Он не то что представлял. Он хорошо помнил этот прыжок, взлетевшие рваной кляксой волосы. После дня в новой школе он допускал, что прыжок из окна – самое малое, что могло случиться.

Молчание Всеволода Наташа восприняла как готовность слушать дальше.

– И знаешь из-за чего? Из-за одного парня. Красавчик такой. Павел Быковский. Из-за него уже одна девчонка отравилась. Он знаешь какой классный. Вообще – улет. Я в него тоже была влюблена. Но ты лучше. И ты – у нас в классе. Хотя он, знаешь, на пианино играет.

– Я тоже играю.

– О! Классно! А сыграешь что-нибудь. Хотя бы из «Лакримозы». Хотя там фигня.

С тем, что там фигня, Всеволод спорить не стал.

– А Сидоров откуда прыгал, что его перевели? – как можно ленивей поинтересовался он. – Или это он раковину взорвал?

– Не, – отмахнулась рыжая, – это другой долбанул, его уже из школы выгнали. Сидоров, он вообще вундеркинд. Прямо как ты. Только на пианино не играет.

– А во что он играет? – неожиданно для себя втянулся в разговор Всеволод. – В шахматы?

– Может, и в шахматы, – дернула плечиком рыжая. – Но сейчас он на нервах Алевтины играет. Она его перевела в десятый, он оттуда сбежал, какое-то время вообще в школу не ходил, а потом его стал приводить участковый. Цирк.

– Шапито, – шепотом согласился Всеволод. Здание школы выкрашено в желтый цвет. Как все удачно совпало. Дурдом в полном расцвете идиотизма.

Все остальные занятия прошли в безостановочной борьбе за жизнь. Всеволод так и не понял, что им пытались преподать. Кружение вокруг него девчонок и откровенное пренебрежение парней – вот чем был занят день. Рыжая Наташа приклеилась к нему основательно. Она успела поссориться со всеми, кто просто хотел подойти и поговорить. Разборки были громкими и демонстративными. К концу уроков вокруг Всеволода образовалась долгожданная пустота. Из общего класса он успел выделить только Громову: Наташа воспылала к ней такой жгучей ненавистью, что запомнить ее пришлось поневоле.

Громова была скорее симпатична, чем красива. Маленькое аккуратное личико с изящным макияжем. Брючки со стильной блузкой, тонкая золотая цепочка. Продуманность во всем рождала ощущение взрослости. Вокруг нее все еще были дети, а она – состоявшаяся женщина. Как будто в определенный момент что-то заставило ее быстро повзрослеть, откинув сверстников далеко назад. Это было любопытно. Ее спокойствие, ее отдельность от класса заставляли постоянно искать девушку глазами.

Это была последняя и самая громкая разборка, которую устроила рыжая.

– Чего ты на нее вылупился? – налетела она на Всеволода. – Нравится? Забирай!

– Скорее интересная, – осторожно ответил Всеволод.

– А я, значит, неинтересная? – кипятилась рыжая.

Всеволод окинул ее взглядом. Торчащие во все стороны волосы, клетчатая юбка, густой черный макияж, короткие черные ногти на руках.

– Ты – очень интересная.

– Тогда не смотри на нее! – потребовала рыжая, шагнула вплотную и попыталась приподняться на мысочки. Высокая платформа ботинок не позволила ей это сделать.

И вновь Всеволод почувствовал на своей руке ее горячие пальцы. Как будто у нее была температура не человека – 36,6, а птицы – 41.

– Она у нас чеканутая, – вещала рыжая. – Говорят, ее во втором классе в подъезде мужик поймал, ну и… – выразительно глянула она на Всеволода. – Ее родоки, говорят, из-за этого даже переехали. И еще от них отец ушел. Она с матерью живет и младшим братом. С ней вообще никто не общается. Понял?

– Нет. – Каждое слово в отдельности было понятно, но вместе они не собирались, рассыпались пазлом в неловких руках.

– Так с ней нельзя общаться. Она, наверное, заразная.

Только сейчас в голове все собралось. Осознание вдруг представленной картинки заставило покраснеть.

– Что за глупость! – отшатнулся Всеволод, заставляя рыжую встать ровно.

– Кого угодно можешь спросить! – запальчиво крикнула она.

– Не собираюсь я никого спрашивать! – И, понимая, что уже не может сдерживаться, произнес: – Вы здесь все как будто с ума посходили. Инопланетяне!

– Какие инопланетяне? – Взгляд рыжей стал настороженным. – Спроси хотя бы у Наташки. Все так и было.

Белая Наташка уже успела всем рассказать, что у Всеволода есть девушка, наверное, такой же рассказ она могла представить про Громову, про Соколова, да про ту же самую рыжую подружку. С фантазией у белой все было хорошо. А вот терпение у Всеволода заканчивалось.

– Ой, смотри! Это он! – Рыжая резко повисла у Всеволода на локте, рождая желание расслабить руку, чтобы она упала. – Смотри! Смотри!

Всеволод проследил за ее взглядом. Толпа колыхалась туда-сюда, время от времени в просвете показывая замершую у стены фигуру. Он видел уже этого парня утром на крыльце. Высокий, темноволосый, с правильными чертами лица, очень спокойным взглядом. Что-то слушает – качает головой в такт музыке.

– Правда, красавчег? – жарко дышала ему в плечо рыжая.

– Кто?

Толпа загородила парня, и комментарий теперь мог относиться к кому угодно.

– Ну, Быковский! Я про него рассказывала, – рыжая надула губки, собираясь обидеться на невнимание Всеволода. – Девчонка еще из окна прыгала. Это же из-за него.

Всеволод посмотрел с большим интересом. Так вот из-за кого совершаются чудеса. Что в нем такого? Парень и парень. Не урод. Обычный. Нормальный.

– Ой! – выла рыжая. – Там такая любовь! Такая!

Рядом с Быковским появилась светловолосая девчонка. Та самая, из окна. Быковский вынул наушник, слушая, что ему говорят.

– Я ее знаю, – показал на светловолосую Всеволод. – Гараева из-за нее прыгнула.

– Правда? – Глаза рыжей стали в пол-лица. – Что же ты раньше не сказал! Это же такая новость!

Рыжая мгновенно исчезла, а Всеволод все не мог оторвать взгляда от разговаривающей пары. Светловолосая роняла короткие фразы, Быковский кивал.

– Она его уведет, – произнес тихий голос.

Всеволод скосил глаза. Громова.

– Почему?

– А чего тут непонятного? Гараева уехала, Курбаленко осталась.

– Ну и что?

– Мужики всегда так себя ведут.

– Как?

– Берут тех, кто ближе.

Всеволод развернулся к собеседнице. Что поразило? Беспристрастное лицо. Легкая улыбка. Взгляд? Но взгляд обыкновенный.

– Всегда?

– Нет. – Усмехнулась шире. Как награду выдала. – Иногда выбирают тех, кто непонятен. Это когда ищут сложностей. Но чаще соглашаются на простые варианты.