Анна Антонова - Бабочки зимнего утра

Выйдя из кинотеатра, мы нерешительно двинулись по улице. Я чувствовала, что Артему не хочется расставаться так же, как мне, и ждала дальнейших предложений. Мы приближались к метро, но их все не поступало, и тогда я решилась — пересилила себя и неуверенно спросила:

— Может, в зоопарк?

— Давай, — обрадовался он.

Я сразу успокоилась — кажется, ему понравилось, когда я первая что-то предложила! Хотя начало марта, конечно, не самое подходящее время для посещения зоопарка, к тому же я выпендрилась — надела юбку и сапоги на каблуках вместо привычных джинсов и удобных ботиночек. Может, звериный дом зимой вообще не работает?

Зоопарк работал. Мы купили билеты, которые никто не проверил, и прошли на полупустую территорию. Выглядела она довольно уныло, впрочем, как и все вокруг — грязно-серый снег, лужи на посыпанных гранитной крошкой дорожках, голые ветки черных деревьев… На этом фоне терялись даже звери.

— Во всем мире, — заметил Артем, — зоопарки давно устроены по-другому. Животные живут не в клетках, а в просторных вольерах, в максимально приближенных к природе условиях. И только у нас…

— Да уж, — отозвалась я, наблюдая за тощим серым волком, бродящим по клетке из угла в угол. — В наш зоопарк ходить — одно расстройство.

Сказала и тут же испугалась — вдруг Артем решит, что я хочу уйти? Но он увлеченно смотрел вдаль, на рыжее пушистое существо в следующей клетке, к которому как раз направлялась семья с ребенком.

— Смотрите, лиса! — тянул малыш папу с мамой.

— Пойдем тоже на лису посмотрим, — позвал меня Артем, и мы двинулись следом.

Мы уже почти подошли к клетке, когда мальчик прочитал надпись на табличке и разочарованно протянул:

— Красный волк…

Мы переглянулись и рассмеялись.

— Красный волк, — с непередаваемой интонацией повторил Артем, и у меня знакомо зашлось сердце.

Этот парень привлекал чем-то необъяснимым, не поддающимся описанию словами — вроде бы не говорил и не делал ничего сверхъестественного, но все у него получалось невероятно легко и обаятельно, так что меня тянуло к нему все сильнее и сильнее.

К счастью, работники зоопарка позаботились о зимних посетителях — работало множество закрытых залов. Мы полюбовались на мышей, землероек и кротов, живших в темном павильоне, перебрались в террариум, потом в обезьянник, а из него — в «попугайник». Огромный белый какаду увлеченно грыз толстенную ветку, аккуратно придерживая ее лапой.

— Неужели он надеется ее разгрызть? — удивилась я.

— Конечно, — вдруг со знанием дела заявил Артем. — Разгрызет только так.

— А ты откуда знаешь?

— У меня дома попугай живет, — пояснил он.

— Да ты что, — обрадовалась я. — Волнистый?

— Нет, чуть-чуть покрупнее. Сейчас название породы точно не вспомню. Он хоть и мельче какаду, такие палки разгрызает с полпинка. Им это нужно, чтобы клюв точить.

Ветка с шумом треснула и полетела на пол вольера.

— Ну вот, что я говорил! — авторитетно заявил Артем и вдруг обернулся ко мне: — Приходи как-нибудь мою птичку посмотреть.

Я глотнула — показалось, что внезапно пропал голос — и глухо пообещала:

— Приду.

Артем кивнул, словно мое согласие само собой разумелось, и мне на секунду стало не по себе — не считает ли он меня слишком легкой добычей? Но я отогнала эту мысль, и промелькнувшее между нами облачко быстро исчезло.

Мы перебрались в слоновник, и я попросила:

— Давай посидим.

Ноги устали от долгой прогулки на каблуках, и я сразу заметила, что вокруг вольера предусмотрительно расставлены лавочки. Артем кивнул, и мы устроились на сиденье. Перед нами маячили спины прильнувших к ограждению посетителей, но слоны тоже прекрасно просматривались.

В слоновнике наш зоопарк почти приблизился к мировым нормам — это был огромный павильон с бассейном, где резвились несколько взрослых слонов и один слоненок. Он, как и следовало ожидать, вызывал у зрителей — особенно детей — наибольший восторг. Слоны, несмотря на свои размеры, именно резвились. Конечно, они не прыгали, как обезьяны, но развлекались по-своему: толкались боками и окатывали себя и собратьев водой из бассейна. В качестве корма им приносили сено с редкими вкраплениями морковки, и слоны в первую очередь выбирали именно ее.

— Что же так мало слонам морковочки дают, — посетовала я.

— Может, им неполезно, — отозвался Артем.

— А сено, значит, полезно?

— Сено полезно, — подтвердил он и обнял меня за плечи.

Я нервно оглянулась — не показывают ли на нас пальцами? — но все вокруг были заняты исключительно слонами. Поэтому когда Артем украдкой коснулся губами моего виска, я почти не смутилась. Захотелось, чтобы мгновение остановилось, как в стихотворении Пушкина: я согласна была так и сидеть в обнимку с Артемом и до бесконечности смотреть на слонов…

— Артем, — позвала я.

Он чуть отстранился и вопросительно посмотрел на меня.

— А ты почему так одеваешься? — наконец задала я давно волнующий меня вопрос.

— Нравится, — пожал плечами он. — Не похоже на всех. Ну и прикольно побесить некоторых…

Он не договорил, но я сама догадалась:

— Папу?

— Смотри, — не ответив, махнул рукой он.

Маленький слоненок залез в бассейн и повалился на спину, вызвав бурный восторг зрителей.

— Пошли поближе! — потянул он, и я послушно встала.

Расскажет в другой раз, если захочет.

Взглянув на часы, я с удивлением обнаружила, что мы провели возле слонов полтора часа. Воистину счастливые часов не наблюдают…

Артем проводил меня до дома. Едва я вошла в квартиру, звякнула эсэмэска. «Солнышко, я провел замечательный день», — писал он. В конце стоял «поцелуйный» смайлик. Я прислонилась к двери, забыв, что давно мечтала снять сапоги на каблуках. Стало даже немного страшно — разве можно быть такой счастливой?

Второго января я просидела дома, отвечая отказом на все предложения Наташки. Советы «забыть этого придурка» и «не портить себе каникулы» выглядели здравыми, но абсолютно невыполнимыми. Забыть «этого придурка» я при всем желании не могла — это попросту было не в моих силах. Как будто можно повернуть в голове рычажок и переключиться на что-нибудь другое! Или кого-нибудь другого… Но думать о Кирилле мне категорически не хотелось, поэтому перевести мысли было решительно не на что и тем более не на кого. Ни с кем знакомиться в обозримом будущем я не планировала. Ну их всех!

Вспомнив про мужской манифест, о котором рассказывала Наташка, я полезла в Интернет и сразу нашла это программное произведение. Основной его тезис звучал так: «Мы просты». Далее следовало развитие этой мысли под разными углами. Наташка права: значился там и пункт о том, что им все надо говорить открытым текстом. Похоже, Артем внимательно изучил сей документ и следует ему до буквы!