Эдуард Веркин - Герда

– Похоже на то. Странная собака…

Герда перестала биться и озорно поглядела на нас.

– Линка свадьбу назначила, – вздохнул Гоша. – Вот мама и бесится. Из-за этого, наверное. Все-таки не каждый день дочь замуж выдает. Кстати, скоро они к нам в гости заявятся. Она, Симбирцев и чемоданы в клеточку.

– Какой твой любимый цвет? – спросила я.

Мой зеленый. Цвет самой первой листвы.

– Зеленый, – ответил Гоша. – А зачем тебе?

– Психологический тест.

– А, понятно. Любимый цвет зеленый, любимое животное собака, любимый напиток…

– Какао со льдом, – закончила я.

– А еще я чихаю по три раза, – сказал Гоша. – Как и ты.

Показалась мама. Без Мелкого, видимо, уснул.

– Почему от ребенка пахнет собакой? – спросила она.

– Так он с собакой там был, – сказал Гоша. – В сундуке.

– С собакой?!

– Дети любят рядом с собаками спать, – сказала я. – У собак температура высокая, с ними спится комфортно. И сны они хорошие нагоняют.

– Почему ребенок спит с собакой?!

– А что? Блох мы вытравили, – заверил Гоша. – На ней ни одной блохи нет, честно.

Мама отправилась в детскую. Наверное, проверять, есть ли на Мелком блохи. Так день и прошел.

Герда явилась ко мне уже вечером, стала чесаться спиной о книжную полку, хребтом о стеллаж из гавайского кедра, позвонки и ребра издавали глухой мясной звук, на самом же стеллаже стали раскачиваться книги и некоторые просыпались на пол. Герда неожиданно ими заинтересовалась, чесаться перестала, подошла и стала нюхать книги, я видела, как ее мокрый нос поблескивает. По комнате поплыл запах сухого войлока и воска, и вдруг ни с того ни с сего мне захотелось затопить печь. Вот самую обычную печь. Дровами. Видимо, генетическое, видимо, мои предки умели мять войлок и топить печи.

– Ни фига мы не похожи, – сказала я. – С Гошкой.

Герда поглядела на меня, пошевелила головой, я вдруг увидела, что уши у нее совершенно как стоптанные башмаки. Такие два башмака на голове, только что пуговицами коричневыми не прихвачены.

– Думаем мы, может, и одинаково, – добавила я. – И в костюмчиках на босу ногу похожи. Но жить будем совсем по-разному. Лично я долго и счастливо. Невзирая. И вообще.

Герда вздохнула.

Все-таки у нее удивительные глаза.

Герда вздохнула.

– Чего это она?

– В знак солидарности, – пояснила Алька.

– С кем?

– Со мной.

Алька вздохнула.

Это она недовольна, что ее ко мне переселили почти на неделю. Раньше они с Аделиной в одной комнате жили, потом Аделина познакомилась с Симбирцевым и стала жить с ним, и Алька заняла всю комнату и была счастлива. Недавно Аделина с Симбирцевым вообще переехали в Москву и решили, в конце концов, пожениться. А теперь они заглянули к нам перед свадьбой для упрочения родственных отношений. И Альку снова выгнали. И она была этим страшно недовольна и не поленилась набрать на кухне хлебных крошек и подсыпать их в свою кровать, чтобы Аделине не спалось.

Кроме того, Алька готовилась к премьере. Они со своими студийцами целый год репетировали «Гамлета», и Алька должна была играть то ли Розенкранца, то ли Гильденстерна, то ли еще какую-то живность, и вовсю тренировалась, знакомилась с контекстом, входила в образ и т. д. Конечно, этот горюновский случай выбил Альку из колеи, но их предводитель Петр Гедеонович обещал сохранить за Алькой роль… И вдруг «Материнскому Рубежу» взбрело поставить благотворительный спектакль. Идея была с восторгом принята активистками, и все матери «Мружа» принялись с энтузиазмом строчить платья, клеить декорации и сочинять сценарии.

Основой выбрали, конечно же, «Маленького принца».

Это вызвало среди Альки волнения и протесты, поскольку настоятельно советовала обратиться к более классическим произведениям, ну, если не Шекспира поставить, то хотя бы лорда Дансени или на крайний случай старика Лавкрафта.

– Сколько можно?! – взывала Алька. – Его же везде ставят, от детских садов до институтов! Это же милый кувшинчик с соплями! Это же в зубах у всех завязло. А я предлагаю им вполне нормальную пьесу, я ее сама сочинила…

– Аглая, – строго отвечала на это мать. – Ты представляешь, что такое благотворительный спектакль?! Туда же все соберутся. Все. Администрация, бизнесмены, пресса. Возможно, даже губернатор. Мэр точно. Елена Сергеевна. Ты действительно считаешь, что этой публике будет интересна постановка под названием «Мой друг Ктулху»?

– Но ведь это…

Мать сделала кукольные глаза, что означало, что дальнейший спор бесполезен. Но Алька, конечно, спорила, Алька девушка упертая.

– «Маленький принц», по-твоему, лучше? У нас в школе в этом году его ставили, так даже успеваемость снизилась. Это же скука скучная. Вообще ставить притчу на сцене – это пошло.

– Могу тебя утешить – ну, если это тебя утешит, – в этой пошлости тебе достанется главная роль.

– Ну, понятно, сын губернатора еще мал…

– При чем здесь сын губернатора?

– Я не хочу играть мальчишку, который ведет себя как девчонка, – крикнула Алька. – Лучше я уж Лиса сыграю!

– Лиса будет играть Елена Сергеевна, – оборвала дискуссию мать.

Елена Сергеевна – это сестра мэра, isoLDA. Спорить с этим аргументом не стала даже Алька, убежала к себе и некоторое время бодала стену, впрочем, без результата – мать была непреклонна, и уже на следующий день они с Алькой отправились шить костюм Маленького принца и репетировать.

– Чего там репетировать? – злобствовала Алька. – Как сопли на кулак правильно наматывать? Я столько раз его видела, что наизусть уже почти знаю. А ведь Экзюпери был вполне приличный человек, черт его дернул эту размазню написать, а? Зачем? Зачем это без конца воспроизводить?

– Так надо, – отвечал я. – А вообще, чем ты недовольна? Ты начинаешь карьеру с главной роли – и еще возмущаешься. Радовалась бы, прима.

Алька только скрипела зубами, вздыхала и говорила, что она лишаем заразится в знак протеста. А потом заразит всех исполнителей, осветителей, режиссеров и зрителей, и будет им не «Маленький принц», а «Большие плеши», и вообще, она не согласна и репетировать не станет.

Но, конечно же, стала. Мать, когда надо, убеждать умела, авторитет, то, се, благо семьи. Против блага семьи Алька выступить не осмелилась, и репетиции начались.

Вообще, «Материнский Рубеж» относился к своим проектам основательно, «Маленький принц» не стал исключением. Быстро и мощно. К созданию привлекли областное художественное училище, музыкальное училище, хоровую капеллу «Родники», парашютный завод и прочих художественно настроенных личностей, спектакль рос, Алька страдала.

Ей не нравились «слишком дебильного» вида лосины, в которых приходилось изображать Принца. Ей не нравилась музыка, сочиненная в местном союзе композиторов – «слишком похожа на похоронный марш». Ей не нравилось… Ну, ей все не нравилось, «особенно все остальные идиоты», не имеющие ни малейшего представления о системе Станиславского. Алька пустилась падать в обморок. Пришлось привлечь Петра Гедеоновича. И Алька сломалась.