Юрий Коваль - Недопёсок (с иллюстрациями)

Во второй класс директор заходил редко, и всем было ясно, что явился он неспроста, что сейчас начнется нехороший разговор.

Огромный, как гора, стоял директор под портретом Менделеева и на плечах своих, казалось, держал грозовую тучу.

Тишина становилась все тише, она нагнеталась, нагнеталась и наконец сгустилась до такого состояния, что ее можно было уж разливать в банки, как сгущенное молоко. Тишину пора было разрядить, и директор сделал это.

— Так, — сказал директор.

Это простейшее слово он произнес настолько сильно, что оно врезалось в головы второклассников, как гвоздь в липовую доску. Во втором ряду кто-то тихо, но явственно задрожал.

— Значит, вы не знаете, куда девался песец. А кто ж тогда знает?

Директор Губернаторов прекрасно понимал, что знает об этом весь класс. Ни секунды не думал он, что песца увел посторонний. Как только увидел пустую клетку, сразу вспомнил разговор с Верой Мериновой и понял, что без нее тут не обошлось. Знал директор, что Веру ребята уважали и, скорей всего, поддались на ее агитацию и спрятали песца. Директор Губернаторов был мудрый человек и всех своих учеников видел насквозь. Одного только не мог он понять: как им удалось спрятать песца, не выходя из школы? Но этот вопрос он надеялся прояснить в самое короткое время.

— Меринова! И ты не знаешь, где песец? Вера вскочила из-за парты и молча уставилась в портрет Менделеева.

— Что ж ты молчишь?

Вера не отвечала. В тишине слышно было, как колотится ее сердце.

— Меринова, как видно, онемела, — сказал директор.

Он пригляделся, посмотрел на Веру повнимательней, как дровосек, который хочет расколоть полено и выбирает, с какого бока ударить, но решил пока ее оставить и выбрать чурбанчик помягче.

— Калинин!

Коля с громом вскочил из-за парты. С таким громом в лесной тишине вдруг в кустах подымается тетерев.

— А ты что скажешь?

Коля открыл рот, глянул в окно и осекся.

— И этот онемел, — заключил директор. — Ты куда смотришь? Воробья увидал?

— А чего он рожи строит?! — неожиданно и плаксиво сказал Коля.

Директор Губернаторов кинул взгляд в окно и увидел за стеклом дошкольника Серпокрылова, который действительно строил рожи в глубину класса. Тут директор так посмотрел на дошкольника, что состроенная рожа мигом превратилась в симпатичное и милое лицо и скромно скрылась куда-то вниз.

— Ну, Калинин, так куда же пропал песец?

Коля молчал, его заинтересовал портрет Менделеева. Пышная борода знаменитого химика буквально приковывала взор.

— Так, — сказал директор. — Ну что ж, продолжим! Чашин!

Миша Чашин неторопливо встал из-за парты, хотел поглядеть в глаза директору, но не тут-то было. Менделеев притягивал, как магнит.

Минуты через три весь класс стоял уже на ногах и рассматривал портрет великого ученого. Даже дошкольник Серпокрылов, вновь появившийся в окне, тоже глядел на Менделеева.

Опять установилась в классе неприятная тишина. С минуту была она мертвой, но скоро стала превращаться в гробовую. В тишине грозовою тучей темнело лицо директора Губернаторова, задумчивы были ребята, и печально глядел на них Павел Сергеевич.

Только лишь знаменитый химик Дмитрий Иванович Менделеев ласково улыбался, распустив свою великую бороду над головой директора.

— Павел Сергеевич, — сказал неожиданно директор, — приведите дошкольника Серпокрылова.

Легкий шелест прошел по классу, и директор Губернаторов понял, что он попал в точку. Директор Губернаторов был мудрый человек, он умел связывать концы с концами.

О мудрый директор Губернаторов!

Как опытный капитан, обходя подводные рифы, ведете вы школьный корабль и без подзорной трубы видите, что творится в душах и сердцах двоечников, троечников и коловиков. Как плотник Меринов видит насквозь стакан с лимонадом, как мамаша Меринова видит насквозь самого плотника, так точно и вы видите насквозь их дочку, а с нею вместе всех своих учеников и даже дошкольника Серпокрылова, вводимого в эту минуту в класс. Страшно человеку, случайно разбившему стекло, подходить к двери вашего кабинета, страшно лентяю, нарочно забывшему дома тетрадку по математике, встретиться с вами в коридоре, плохо придется ему, одним взглядом пронизанному насквозь. Лишь человек с чистой душой, с чистыми ногтями и тетрадями, отличник и хорошист может спокойно пройти мимо вас, да и то, наверно, вздрогнет и подумает про себя: а так ли уж я чист, а не я ли на прошлой неделе обманул самым бессовестным образом классного руководителя?

— Ну вот, — сказал директор. — Явился главный свидетель. Ну-с, гражданин дошкольник, как вы поживаете?

Дошкольник Серпокрылов почтительно отряхнул на пороге валенки и прислонился к печке. Он стоял так скромно, тихо и неподвижно, что можно было усомниться: да Леша ли это, дошкольник ли, не еловый ли это пенек? И директор понял, что наконец-то попалось ему полешко послабже. Директор уж взмахнул топором, чтоб расколоть его, как вдруг зафырчал у ворот школы «газик», взревел белугой и заглох. Открылась дверца, и высунулась из машины знаменитая пыжиковая шапка.

Очень и очень постным да пресным сделалось лицо директора Губернаторова. В глупое, в неприятное положение попал директор. Посылал телефонограммы про надежные руки, а получилась чепуха. Неодобрительно осмотрев свои руки, оказавшиеся не такими уж надежными, он убрал их в пиджачные карманы.

— Садитесь, — сказал директор ученикам, а Павлу Сергеевичу шепнул два слова, и тот побежал на крыльцо встречать представителя зверофермы.

В окно видно было, как пыжиковая шапка пересекла школьный двор, поднялась на крыльцо, а тут перехватил ее Павел Сергеевич и стал что-то объяснять, горячо размахивая руками. Что говорил Павел Сергеевич, слышно не было, но пыжиковая шапка недовольно шевелилась в ответ.

Наконец объяснения кончились, простучали по коридору неслыханные еще в школе полуботинки, приоткрылась дверь, и директор Некрасов вошел в класс, длинный, сухопарый, в пыжиковой шапке.

Второклассники с громом вскочили из-за парт, приветствуя директора зверофермы.

— Во жердина-то! — восхищенно шепнул Коля Калинин. — Во журавель, во сушеный лещок!

— Сядьте, дети, — мягко сказал Губернаторов. — А ты, Калинин, встань столбом и постой пока!

— За что? — заныл Коля. — Я больше не буду.

Но директор Губернаторов знал за что. Он имел чуткое ухо, которое сразу ухватило и «журавля» и «лещка сушеного». Только лишь «жердину» проморгало оно. Директор Некрасов прошел между парт к доске и протянул руку директору Губернаторову. Встретились два директора и поглядели друг другу в глаза.

Властным был взгляд директора Некрасова, волевым — директора Губернаторова.