Дарья Лаврова - Магия любви. Самая большая книга романов для девочек (сборник)

– А зачем тебе деньги? – Бочкин смотрел на меня все с тем же безразличным выражением.

– Будем делать из меня хорошего человека, – я взглянул на друга. – Хочешь, из тебя тоже сварганим. Оптом обычно дешевле.

– Шутишь? – без улыбки спросил Бочкин.

Но я не шутил. В моей голове уже зрел план, как инвертировать количество карманных денег Бочкина в качественное улучшение моей личности. Первым делом мы отправились в парикмахерскую. Вы не поверите, но я впервые оказался там без мамы, которая всегда контролировала, как мне подравнивают виски. Бочкин же стригся раз в полгода, пока не обрастал так, что походил на неандертальца.

– И долго тебя ждать? – он плюхнулся в кресло.

– Не надейся, тебя тоже пустим под ножницы. Это не обсуждается!

Упираться Бочкин не стал, неловко ему было прямо в салоне устраивать разборки.

– Ладно, все равно пора уже стричься, – вздохнул он.

– Давно пора, – я затащил его в зал и, пока Бочкин не успел опомниться, заявил: – Нам, пожалуйста, креативные стрижки! Сделаете?

К нам тут же подскочили две молодые девушки, казалось, они только что закончили школу. Девушки оценивающе воззрились на нас, а потом весело переглянулись, от чего мне сразу стало понятно – креативить эти красотки умеют.

– Есть пожелания? – спросила длинноволосая блондинка, вставшая за мое кресло.

– Брейте виски! Остальное на ваш вкус.

То, что я увидел в зеркале по окончании работы, стоило получасовых мучений в одной позе, когда накидка сдавливает шею и сложно дышать. Не осталось ничего от образа маменькиного сынка. Теперь я был похож на человека! Вероятно, еще не хорошего, но и это уже был прогресс, ничего не скажешь. Волосы по бокам были сострижены очень коротко, зато сверху шла настоящая волна через всю голову. Хоть шторм там устраивай, хоть легкий бриз. Девушка немного подняла волосы вверх, отчего я стал похож на киноактера, только еще не придумал какого. Пожалуй, я затмил бы их всех! И тут я взглянул на Бочкина, его было не узнать. Длинная косая челка, рваные пряди, даже щек стало не видно – так умело начесали волосы. Просто красавчик! И очки благодаря этой стрижке стали выглядеть стильно и дорого, а то раньше и не понять было, что они куплены в дорогом магазине.

– Бочкин, ты ли это? – скакал я вокруг него. – Кого вы мне подсадили на это кресло?

Девушки хихикали.

– А ничего ребята вышли, – переговаривались они. – Теперь от невест отбоя не будет!

Тут я, конечно, покраснел. Зато Бочкин остался верен себе, расплачиваясь, он выглядел так же уныло, как и по дороге в салон. Этого ничем не проймешь.

– Ну круто же? – я тряс головой и перекатывал свою волну с одного бока на другой.

– Нормально, – кивнул Бочкин.

Это была наивысшая похвала. Мы вышли в люди, не надевая шапок – хотелось проветрить голову. День стоял ясный и морозило умеренно, лишь уши краснели, а так – жить можно.

– Если вернемся в школу, то успеем на большую перемену, к завтраку, – с надеждой взглянул на меня Бочкин.

Он не понимал, что сегодня все должно быть иначе – это же новая жизнь, лучшая! Никак нельзя испортить ее школьной котлетой на бледном пюре.

– Не могу смотреть, как ты лопаешь школьные пончики, с которых масло течет по подбородку. – Я был непреклонен. – Денег много осталось?

– Нормально, – вздохнул Бочкин, чей кошелек был бездонен и бесполезен во все дни, кроме этого.

– Тогда мы идем в «Людвиг».

Это был лучший ресторан в нашем районе. Папа с мамой как-то отмечали там годовщину свадьбы и взяли нас с Риткой. Красотища там была, круче чем в столовой Хогвартса, и вкусно очень.

– И как ресторан поможет тебе стать лучше? – спросил по дороге Бочкин.

Вот дурачина, не понимает простых вещей.

– Снаружи мы уже хороши, с этим не поспоришь. Теперь налопаемся деликатесов, чтобы изнутри себя сделать прекрасными.

Когда мы вошли в ресторан, Бочкин чуть не драпанул от официанта. Взгляд у того был не лучше, чем у нашей Аллы Олеговны, когда она тобой очень недовольна. Но я удержал Бочкина от бегства. С новыми прическами мы вполне походили на юных «мажоров» – этаких папенькиных сынков, которые всегда завтракают в ресторанах, а не в грязных школьных столовках. Я взял меню с видом знатока и заказал нам с Бочкиным фирменное блюдо – карпа на гриле. Решил, фосфор – это как раз то, что нам сейчас нужно. Думал взять еще свиных ушей, но пожалел Бочкина, он не оценил бы этой гастрономической шутки. Мы сидели в ресторане одни в этот ранний час, пировали, как короли. И вся школьная жизнь, унылая обыденность, осталась где-то в другом мире, сером и скучном. В той жизни хорошего человека можно было и вовсе не заметить, так все однотонно и затерто. Пойди, разберись, кто есть кто, когда все носят одинаковую форму, читают одни учебники и стараются не выделяться, чтобы их не заметили и не вызвали ненароком к доске. В том мире отличники запросто могли оказаться трудолюбивыми дураками, а двоечники способными лодырями. Зато сейчас голова хорошо проветривалась – слетала ненужная шелуха. Все вокруг было чистым и ясным, как зимний день. Мы вышли на улицу сытые и довольные.

– Куда теперь? – спросил Бочкин.

Он понимал, что возвращаться в школу уже поздно, а идти домой – еще рано.

– Ну что, хлеб был. Дело за зрелищами!

Бочкин пересчитал свои финансы и вздохнул:

– На киношку не хватит.

– Зачем кино? В кино ты и так часто ходишь. А сегодня день – исключение. Вот куда бы ты ни за что не пошел в обычный выходной?

И тогда мы, не сговариваясь, повернули на набережную. Там, даже зимой, бедные художники устраивали вернисаж. Деятели культуры согревались, кто как мог – задушевной беседой с коллегами или невольными зрителями, вроде нас с Бочкиным, а кто-то потихоньку разливал возле елок. Мы шли узкой дорогой вдоль берега, разглядывали картины, но все больше смотрели на то, как леденеет река и как небо копит облака к следующему снегопаду. И вдруг Бочкин припустил вперед, я даже не понял, как он смог развить такую скорость после съеденного карпа. Но дальше произошла совершенно невероятная штука – Бочкин на бегу скинул школьную сумку, подскочил к какому-то разлапистому дереву и буквально вцепился в нижнюю ветку. Затем начал приподнимать вверх ноги и завис над землей, после чего перевалился, обнял ветку и разлегся на ней, словно панда. Но пролежал так недолго, я даже не успел подойти к дереву, а Бочкин уже карабкался вверх.

– Эй, ты куда полез? – кричал я. – Сдурел, что ли?

Но Бочкин будто не слышал, он взгромоздился на одну из ветвей на порядочном расстоянии от земли и замер. Я поднял его школьную сумку и привалил к стволу, туда же отправил и свою. Некоторое время я ждал внизу, но Бочкин не спешил возвращаться на землю.