Жаклин Уилсон - Двойняшки

Я только усугубила ситуацию.

— По-моему, тебе нужно ехать, — сказала Роза. — Ты показала великолепный результат, и мы все должны тебя поздравить. Я понимаю, что Руби сейчас тяжело, но…

— Ничего вы не понимаете! — закричала я.

Я не смогла этого перенести. Почему они все поддерживают меня?! Я на стороне Руби!

— Эй, что за наглый тон! — возмутился папа. — Роза, дорогая, не могла бы ты сварить нам по чашке какао? Давайте поговорим спокойно. Это письмо потрясло нас всех. Руби! Дочка, куда ты пошла?

— Не о чем нам разговаривать! — сказала, как отрезала, Руби.

У неё в голосе были слёзы. Она изо всех сил пыталась говорить равнодушным тоном, но казалось, у неё перехватило дыхание.

— Гарнет получила стипендию, а я нет. Вот и всё.

— Я никуда не поеду, Руби! Пожалуйста, поверь мне! Обещаю, что никуда не поеду! Мне там нечего делать. Особенно без тебя!

— Тогда почему ты постаралась хорошо выполнить все тесты и написала дурацкое сочинение?! — возмущённо спросила Руби.

— Не знаю. Просто не подумала! Ах, Руби, прости!

Я попыталась снова её обнять, но она мне не позволила.

— Отстань от меня! — увернувшись, сказала она.

— Ну, это уже переходит все границы! — воскликнул папа. — Руби, возьми себя в руки! Мне за тебя стыдно. Понимаю, ты разочарована, но зачем мучить бедняжку Гарнет? Пора тебе повзрослеть. Неужели ты не можешь найти в себе силы, чтобы её поздравить? На прослушивании она вела себя совершенно по-другому. Гордилась твоими успехами!

Папа только подлил масла в огонь. Я увидела глаза Руби, когда она от меня увернулась. Они были полны слёз.

— Ах, поздравим умницу Гарнет! — насмешливо произнесла Руби и выскочила из комнаты.

Я попыталась её догнать, но меня остановил папа.

— Не надо, Гарнет! Пусть она побудет одна. Ей сейчас не до тебя, тем более когда она плачет, — сказал он.

Может быть, он нас всё-таки чуть-чуть понимает?

— А тебе, родная, плакать не стоит. Роза права. Ты прекрасно выдержала испытание, и я тобой горжусь.

— Никуда не поеду! — зарыдала я.

— Ну, я не могу тебя заставить. Не от меня исходила идея о школе-интернате. Но сейчас я думаю, что нельзя упускать уникальный шанс.

— Послушай, — сказала Роза, раздавая чашки с какао, — тебе нужно попробовать, Гарнет!

— Я не могу покинуть Руби!

— Но она бы без тебя уехала! — воскликнула Роза.

— Потому что Руби — это Руби!

— Но так не должно быть, — ответил папа и посадил меня к себе на колени. — Письмо заставило меня задуматься над тем, что, может быть, вам с Руби нужно пожить порознь. Вы мешаете друг другу и не даёте проявить себя. Сейчас вы растете, и нужно помочь вам выбрать свой путь.

— Но мы не просто сестры. Мы близнецы и не можем обойтись друг без друга!

— Когда-нибудь придётся учиться, — сказал папа. — Вы обе вырастете, найдёте разную работу, у вас будут семьи и свой стиль жизни.

— Нет, мы будем всегда вместе, — сказала я.

Мы уже давно всё продумали.

Вместе были маленькими.

И не расстанемся, когда повзрослеем.

И когда состаримся.

И если соберёмся замуж, выйдем за близнецов.

У нас родятся двойняшки.

И когда они вырастут, то тоже будут держаться друг за друга, и, может быть, у них появятся близнецы, и потом…

От всех двойняшек у меня голова пошла кругом. Мне хотелось к своей сестре. Я слышала, как она рыдает в нашей комнате.

Не знаю, что делать. Мне ещё хуже, чем было, когда Руби не хотела со мной разговаривать.

Нельзя сказать, что она вообще со мной не общается. В присутствии других Руби мне отвечает, а когда мы остаёмся наедине, почти ничего не говорит. Не хочет играть ни в одну из наших игр, не подбивает на проказы, когда мы фокусничаем и делаем всё одновременно…

Кажется, ей надоело быть двойняшкой.

Не хочет одеваться, как я. Ждёт, пока я соберусь, а потом надевает что-то совсем другое. У неё новая причёска.

Я попробовала причесаться так же, как она, но Руби снова поменяла причёску.

Ну, и я последовала её примеру. Потом она совершила нечто ужасное. Взяла ножницы…мне показалось, она придуривается… вдруг я поняла, что сестра не шутит.

— Не надо! — взмолилась я.

Но она всё равно остриглась.

— Ах, Руби! Ну что ты наделала?!

— воскликнула я, глядя на её бедную голову, в один миг ставшую похожей на швабру.

— Меняю образ, — ответила она, проведя рукой по кустикам волос. Потом усмехнулась и добавила: — Тебе незачем стричься! А мне нравится моя стрижка. Всю жизнь о такой мечтала. Я похожа на панка. Здорово!

Я не знала, как быть. У нас всегда, с самого детства, были длинные волосы. Когда бабушка заставляла нас заплетать косички, я всегда причёсывала Руби. Порой я забывала, где чья голова, особенно когда сильно хотелось спать.

Я уставилась на Руби, и мне показалось, что меня обкорнали, хотя ощущала на плечах вес собственных кос. Вдруг мною овладело странное чувство, как будто смотришь фильм, в котором голос за кадром не поспевает за артикуляцией актёра — ты слышишь чьи-то слова и видишь, как артист невпопад шевелит губами.

Руби не отрастить косы. Оставалось лишь одно средство.

— Не смей! — закричала Руби, когда я занесла над головой ножницы. Она выхватила их у меня из рук. — Предупреждаю тебя, Гарнет! Только попробуй остричься! Я тебе голову оторву!

У неё был ужасно свирепый вид, и я ей поверила.

Кажется, в ту минуту она меня ненавидела.